Осада

Советскому военному командованию следовало исходить из того, что протяженность внешнего кольца окружения составляет более 300 километров, и оборона этого периметра стала главной задачей вооруженных сил страны. Расстояние между внутренним и внешним кольцами, замкнувшими сталинградскую группировку, составляло примерно 15 километров (в некоторых местах до 40 километов). К югу и юго-западу от сталинградского кольца в степи собирались остатки разбитых гитлеровских частей и частей союзников-сателлитов. Они могли быть использованы в качестве авангардных сил внешнего наступления. В то же время немцы уже начали снабжение своих окруженных частей по воздуху. Неужели повторится злополучный Демянский котел, одно лишь воспоминание о котором заставляло холодеть ноги у советских военачальников? Тогда германским войскам удалось из своего несчастья (окружение под Демянском) сделать очевидное достоинство — Демянский котел был, во-первых, неприступен; во-вторых, он отвлекал очень большие силы Красной Армии; в-третьих, советские войска не могли развивать наступательные операции, имея позади страшный груз в виде демянской группировки немцев. Если «Сталинградская крепость» сыграет такую же роль, то не стоило предпринимать грандиозных усилий по окружению.

На советской стороне лихорадочно собирали силы, чтобы скрепить созданное кольцо и не позволить немцам его прорвать. Перед советским командованием был круг неправильной формы, сорок пять километров шириной и более тридцати километров с севера на юг. Никогда в русской военной истории в окружение не попадало столь огромной силы противника. Только Жуков решал в какой-то мере схожую проблему во время окружения японцев под Халхин-Голом — но там их было в четыре раза меньше. Опыт требовалось компенсировать, в основном, умелой импровизацией. 28 ноября 1942 года Сталин призывает Жукова обсудить сложившееся положение. Плоды гигантских трудов, итоги невиданных жертв не должны быть утеряны. Жуков отвечает телеграммой. «Маловероятно, что захваченные германские силы постараются прорваться без помощи внешних сил…. Германское командование, очевидно, постарается сохранить свои позиции в Сталинграде… Оно соберет силы спасения для создания коридора, по которому пошла бы помощь, с тем чтобы в конечном счете эвакуировать окруженные войска.… Окруженная сталинградская группировка должна быть разбита надвое».

Выскажем еще одно соображение. Жуков руководствовался, во многом, опытом зимней кампании 1941 года, и он помнил как грандиозность планов Сталина обернулась тяжкими потерями и конечной потерей инициативы. Он не хотел повторения этого под Сталинградом. Каждое движение каждой крупной части в эту первую неделю операции было им тщательно выверено. Жуков знал и ценил своих командиров, но он знал и их слабости. Их величайшей слабостью была недостаточная ориентация на местности, что проявлялось особенно в текущей флюидной ситуации. Сколько раз немецкий перехват фиксировал слова командиров танковых и прочих частей: «А что будем делать сейчас?» Жуков не желал отдаваться на волю удачи. Он многократно проработал каждый важный маневр с конкретными исполнителями. Он не хотел знаменитого русского полагания на «авось». Именно в свете своего опыта Жуков не был страстным поклонником «Сатурна». Разумеется, он хотел развития успеха, но он столько раз видел безалаберность в минуты, когда требовалась исключительная дисциплина и организованность, что бросок к Ростову был и желанен и страшил его. 6-я армия, цвет ударных сил вермахта, была прекрасным призом для лучшего нашего полководца.

Повторим, он слишком хорошо помнил громадность планов января — марта 1942 года, обернувшихся жестоким разочарованием и у Демянского котла, и у Ленинграда, и на Волховском фронте, и под Москвой и — венец отсутствия расчета — провал у Харькова. Он не хотел давать полководцам типа Тимошенко еще одну возможность сыграть в гражданскую войну с лихим кавалерийским навалом и «Даешь!». Перед ним стояла самая сильная армия мира, и Жуков хотел сокрушить ее умом, а не кавалерийской атакой, не ажиотажем на всех фронтах. Аргумент, который всегда казался надежным Жукову, — это его две тысячи орудий вокруг 6-й германской армии. Приятные излишества казались ему опасными. Немцы были чемпионами в мобильной борьбе, Жуков ждал когда наши командиры преуспеют в этой науке, а до того предпочитал войну позиционную.

Между тем немцы в Сталинграде занимались тем, что обновляли старые городские позиции. Легендарная 62-я армия Чуйкова привычно стояла на смерть, но ее силы были расколоты на сегменты (в общий строй возвратился лишь прежде отъединенный на севере Горохов со своей бессмертной бригадой). Волга еще не замерзла, и куски льда щадили плавсредства — помощь Чуйкову была затруднена. Впрочем, к иному он и не привык. Лишь в середине декабря лед встал окончательно, и Волга, как все наши реки зимой за последнюю тысячу лет, стала каналом сообщения, своего рода российским автобаном.

Москва требовала действий. Еременко и Рокоссовскому было поручено не оставлять окруженного врага ни на секунду. Семь армий — осуществляли наступательные операции. 66-я и 24-я армии оказывали давление с севера, 21-я и 65-я армии преграждали путь на запад; 57-я и 64-я — наступали с юга; 62-я не давала покоя в самом Сталинграде. 21-я армия генерала Чистякова (Юго-Западный фронт) нанесет удар с востока на запад, а 66-я армия Донского фронта ударит с севера совместно с 65-й и 24-й армиями. Многострадальные 62-я, 64-я и 57-я армии Сталинградского фронта начали вести активные операции против немцев в самом городе. Их атаки были спроецированы прежде всего на Гумрак, как на центр коммуникаций, и были рассчитаны на расщепление вражеской группировки. На севере и юге советские армейские части начали сжимать кольцо окружения.

Им противостояли на севере 24-я и 16-я танковые дивизии немцев; на западе стояли 60-я моторизованная и 116-я пехотная дивизии; на северо-западе — 76-я, 384-я, 44-я дивизии (очень потрепанные в боях); в крайнем западном углу заняли оборонительные позиции 376-я и 3-я механизированная дивизии; на юге 29-я механизированная дивизия. В резерве находились 14-я танковая и 9-я дивизии. Две румынские дивизии и полк хорватов стояли к югу от Сталинграда. В самом городе находились потерявшие значительную долю своего состава в сентябрьско-октябрьских боях 71-я, 79-я, 100-я, 295-я, 305-я и 389-я германские дивизии. Высокомерие немцев по поводу своей безусловной способности выстоять и обратить поражение в победу стало ослабевать и бледнеть достаточно быстро. Уже через несколько дней после завершения окружения мы слышим жалобы немецких офицеров на изменчивость военной фортуны.

Противостоящий эти последним дивизиям Чуйков был в нервном состоянии. Где-то в полях советские войска творили историю, а он здесь в подвалах и руинах несет свою страшную, неослабеваемо тяжелую долю. 27-го ноября он жалуется руководству своего фронта: «Течение Волги к востоку от Голодного и Сарпинского островов полностью блокировано плотным льдом… Никакие боеприпасы не доставляются и никто из раненых не эвакуирован». Нервы бессмертного командира, вынесшего ад на земле, дрогнули. Он стоял насмерть и был тверд как скала, когда сгибались самые сильные. Но теперь, когда напуганный противник затих в ожидании своей доли, Чуйков уже не мог ждать. Ведь наступление в степи пока никак не сказалось на его положении великого заложника этой самой страшной из войн. Его сыны, его солдаты жили на голодном рационе. Чуйков рвал и метал: «Когда каждый солдат сердцем и душой стремится расширить плацдарм, чтобы шире вздохнуть, такая экономия является несправедливой жестокостью».

Но улучшение его положения было возможно только с ускорением ликвидации «котла». Василевский сообщает Еременко и Рокоссовскому ночью с 4 на 5-е декабря, что для операций внутри кольца окружения прибывают свежие силы. На севере котла немцам были видны приготовления к советскому наступлению. В бинокли отчетливо просматривались нагромождения техники; производил впечатление и бодрый вид буквально преобразившихся русских солдат. 4 декабря началось атакой советских войск с севера и северо-запада. Удар приняла 44-я германская дивизия, к которой немедленно поспешила резервная 14-я танковая дивизия. Ярость боя была необыкновенной. Обеим сторонам нужна была только победа. Пока у немцев хватило сил не пропустить русских внутрь котла. Требовались более методичные действия.

8 декабря командующий 2-й гвардейской армией Малиновский участвует в заседании военного совета Донского фронта, посвященном операциям против Паулюса. Совместная работа в конечном счете была обобщена в послании Сталина Василевскому от 11 декабря. «Операция «Кольцо» будет осуществлена в два этапа. Первый этап — прорыв в районе Басаргино, Воропоново и ликвидация западной и южной группировок противника. Второй этап — общее наступление всех армий обоих фронтов для ликвидации основной части войск противника к западу и северо-западу от Сталинграда. Операции первого этапа начать не позже, чем это было условлено в телефонном разговоре между Васильевым (Сталин) и Михайловым (Василевский). Операции первого этапа завершить не позднее 23 декабря».