Союзники

Завершив основное планирование, Гитлер обратился к потенциальным союзникам в восточном походе. На Италию он в этом плане не рассчитывал — та была «занята» борьбой с англичанами за контроль над Средиземноморьем. Наиболее ценными союзниками виделись Япония и Финляндия.

Возникает вопрос: каким же должно было быть самомнение Гитлера, если он фактически пренебрег возможной помощью Японии и усердно подталкивал ее в южном, а не северном направлении? Придет время, и нацисты будут кусать локти. Пока же (1940–1941 годы) оба агрессора еще не скоординировали свои планы. У японцев наблюдалась характерная сдержанность в отношении выработки совместной с немцами стратегии. Напомним, что они лишь в 1940 году подписали трехсторонний пакт. В связи с надвигающейся «Барбароссой» представляет интерес следующий эпизод. В феврале 1941 года Риббентроп пригласил японского посла Осима в свое поместье Фушль. Здесь состоялись долгие беседы на тему будущего германо-японского сотрудничества. Изучив представленные ему Риббентропом записи, Гитлер издал 5 марта 1941 года директиву № 24 «О сотрудничестве с Японией».

В конце марта 1941 года министр иностранных дел Японии Мацуока прибыл в Берлин, и представилась хорошая возможность для координации действий двух союзников по трехстороннему пакту 1940 года. Германское руководство могло раскрыть карты перед своим азиатским союзником, но предпочло не делать этого. Ведший переговоры германский министр иностранных дел Риббентроп позволил себе лишь слегка намекнуть, что война между Германией и СССР возможна, и пообещал германскую помощь Японии в случае войны последней с Советским Союзом. Гитлер увел вопрос из конкретной плоскости еще дальше, когда во время встречи с Мацуокой 4 апреля 1941 года заявил, что им сделаны приготовления, благодаря которым ни один американский солдат не сможет высадиться в Европе. Гитлер также обещал Японии поддержку в случае ее войны с Америкой. Самоуверенность немцев была столь велика, что от Японии в этот роковой час попросили лишь обязательство в случае начала ее войны с англосаксами атаковать Сингапур.

Как это ни странно, Гитлер желал участия Японии в войне, но не в войне с Россией, а в войне с Британией. По счастью, на фюрера нашло ослепление. Он твердо заявил, что война в Европе окончена. У него по этому поводу не было никаких сомнений, это лишь вопрос времени. Япония могла бы помочь Германии, если бы нанесла удар по крупнейшей британской военной базе в Азии — Сингапуру. Это помогло бы и реализации японских целей в Азии — возник бы уникальный по своим возможностям шанс. Гитлер говорил Мацуоке: «Человеческое воображение не может представить себе более благоприятных условий для совместных действий участников трехстороннего пакта… Такой момент может не представиться вновь. Это уникальный случай в истории». Руки Британии заняты, у нее нет средств защитить себя в Азии. Америка еще не готова к борьбе, и захват Сингапура ослабит желание США участвовать в войне. Если Америка все же выступит, значит, это предопределено, неотвратимо и ничто уже ее не остановит. В подобном, маловероятном, случае Япония сможет полностью положиться на Германию.

А что же Советский Союз? Гитлер ни словом не намекнул на план «Барбаросса», крайнее, что было им позволено Риббентропу, — указать на приготовления, которые Германия осуществляет на своих восточных границах. Риббентроп заверил Мацуоку, что Германия тотчас же выступит против России, если последняя двинется против Японии. «Фюрер убежден, что в случае начала действий против Советского Союза потребуется всего лишь несколько месяцев, чтобы Великая Держава Россия перестала существовать».

Итак, немцы берут на себя русский вопрос, а японцам предстоит приятная миссия захватить британское наследие в Азии. «Япония лучше всего поможет общему делу, если не позволит обстоятельствам отвратить ее от дороги на Сингапур». Далее Риббентроп посоветовал Мацуоке подготовить к встрече с Гитлером карту Сингапура, чтобы величайший военный гений своего времени мог дать надлежащий совет относительно способа захвата города-крепости. Обусловленная поведением немцев неспособность Мацуоки объяснить токийскому кабинету истинные намерения рейха приведет через три месяца к его падению.

История покажет, что дьявольская гордыня Гитлера будет наказана, и довольно скоро. Он сам отказался сообщить Мацуоке о «Барбароссе» и сам сделал все возможное, чтобы ориентировать Японию в южном направлении.

Своими маневрами немцы настолько смутили своих японских союзников, что у них появились опасения в отношении того, что Германия, буквально толкающая Токио на конфликт с США и Великобританией, может не прийти на помощь Японии в случае ее столкновения с СССР на Дальнем Востоке. В таком случае японцы останутся один на один с Красной Армией, как это уже было в 1935–1939 годах. Результатом этой фатальной оплошности нацистской дипломатии было обращение Японии к поискам достижения временного взаимопонимания с Москвой. Мацуока 13 апреля 1941 года поспешил подписать договор о ненападении со Сталиным. Отчуждение японцев от германских военных планов стоило немцам дорого. Но они твердо держались своего курса. Японский посол в Берлине Осима в роковые недели апреля-мая 1941 года напрасно обращался к заместителю Риббентропа Вайцзеккеру за разъяснениями в отношении германских планов (которые уже явственно начинали обозначаться и о которых свободно говорили дипломаты в Берлине). Германское руководство хранило высокомерное молчание. Плохую службу Берлину оказали и неверные оценки германских наблюдателей в Токио. Так, военный атташе Германии здесь, руководствуясь фантастической логикой, утверждал в своих донесениях, что Япония в случае начала войны с Америкой оккупирует Владивосток. Отсюда следует вывод, что в германо-японских отношениях воцарилось взаимное непонимание, сказавшееся на результатах 1941 года. Причиной этого непонимания было, прежде всего, стремление Гитлера ориентировать Японию на связывание рук Америке, исходящее из сверхуверенности в победе вермахта в России в ходе краткосрочной кампании.

Что касается второго важнейшего союзника, то мы видим, что к январю 1941 года Гитлер практически списал Италию со своих счетов. Ее поражения на Балканах и в Африке лишь усложнили многочисленные задачи вермахта. Но, как говорил Черчилль, «хуже, чем иметь союзников, лишь одно — их не иметь». Поэтому Гитлер призвал Муссолини к себе в Бергхоф 19 января. Дуче прибыл смиренным. На фоне германских побед унижение итальянцев было особенно наглядным. По свидетельству Чиано, дуче был «хмурым и нервным», когда взбирался по ступенькам на поезд, идущий на север.

Судьба, однако, переменчива, вместо презрения и насмешек Муссолини неожиданно для себя встретил подозрительную благожелательность. К тому времени Гитлер уже, видимо, обозначил для себя пределы полезности своего южного союзника и решил извлечь из него максимум возможного.

Фюрер встретил дуче на заснеженной платформе небольшой станции Пух и на протяжении всего пути в Бергхоф был воплощением любезности. Министр иностранных дел отметил в дневнике, что, по словам Муссолини, Гитлер был настроен ожесточенно антирусски. Весь проведенный в дискуссиях второй день показал итальянцам, что все мысли фюрера сосредоточены на России: «Я не вижу большой опасности со стороны Америки, даже если она вступит в войну. Гораздо большая опасность исходит от гигантского блока России. Хотя у нас есть очень благоприятные для нас политическое и экономическое соглашения с Россией, я предпочитаю в данном случае полагаться на силовые методы».

Риббентроп просто предложил итальянцам не расширять связей с Россией. Гитлер, много говоривший о стратегии, не сказал дуче о «Барбароссе», но его оценка отношений с СССР давала основания для подозрений в отношении существования подобного плана. «Пока жив Сталин, возможно, опасности нет; он разумен и осмотрителен. Но если он исчезнет, евреи, которые в настоящее время занимают только второстепенные и третьестепенные позиции, могут снова выйти на первый план. Русские постоянно пытаются выдвинуть новые требования, которые они стараются обосновать имеющимися соглашениями… Поэтому необходимо постоянно иметь в виду русский фактор и обезопасить себя силовыми средствами и умной дипломатией».

Следующим по значимости союзником Германии была Финляндия. Гитлер был информирован о высоких боевых качествах финской армии, оценки такого рода поступали от германских военных атташе. Мы помним, что в декабре 1940 года Гитлер «сместил акцент» будущей операции против Советского Союза к северу. Незначительная по численности населения, Финляндия занимала ключевое стратегическое положение, от которого зависел успех «устремленной к северу» стратегии Гитлера в начале 1941 года. Удар в тыл Ленинграда должен был гарантировать быстрое овладение европейским Севером СССР и дальнейшее продвижение с севера на Москву.

Гитлер не без оснований рассчитывал на финского союзника. Финская армия показала высокую боеспособность, ее опыт и стратегическая позиция Финляндии очень ценились Берлином. «Зимняя война» 1939–1940 годов привела к потере десятой части территории Финляндии и переселению примерно половины миллиона ее жителей. В случае с Финляндией германское руководство проявило гораздо более гибкий подход, чем в своей японской политике. Уже в октябре 1940 года военный атташе Германии в Финляндии намекнул высокопоставленным финнам, что возникает реальная возможность столкновения двух крупнейших европейских держав. Прозрачные намеки упали на подготовленную почву, финское руководство стало стремиться найти в Германии противовес Советскому Союзу, а в случае столкновения СССР и Германии воспользоваться шансом реванша.

Именно тогда, в середине декабря, в Германию был приглашен финский генерал Талвела, а спустя несколько недель — начальник финского генерального штаба генерал-лейтенант Хайнрихс. Официальной целью его визита было чтение лекций о «зимней войне» в училище германского генерального штаба в Берлине. Немцы пытались воспользоваться опытом ведения боевых действий против Красной Армии, их интересовали финские оценки боеспособности советских войск. Как и в случае с Японией, Гитлер долго не решался уведомить Финляндию о своих планах. Но в конечном счете раскрыл их до наступления рокового дня: 26 мая 1941 года он послал к финскому президенту Рюти специального посланника Шнурре с приказом изложить ту мысль, что, хотя мирное разрешение советско-германских споров возможно, Германия не может игнорировать опасность нападения СССР на Финляндию.

По приказу Гитлера Шнурре в провокационной манере уведомил финского президента, что нападение СССР на Финляндию будет рассматриваться Берлином как акт агрессии против Германии.

Генерал Хайнрихс во главе группы финских военных специалистов был послан в Зальцбург для переговоров с Кейтелем и Йодлем (25 мая) и в Берлин для переговоров с Гальдером (26 мая). Йодль заявил Хайнрихсу, что война на Западе закончена и что, видимо, предстоит кампания на Востоке, которая тоже не будет долгосрочной. По крайней мере, речь может идти о нескольких месяцах. Йодль обратился к финским генералам с просьбой, в случае начала германо-советской войны, «связать» части Красной Армии, находящиеся на ее границах, и оказать содействие германским войскам в боевых операциях против Ленинграда и Мурманска. Судя по всему, перспектива реванша захватила финских генералов. Германское оружие уже поступало в арсенал финской армии.

Проникновение собственно германских войск в Финляндию шло полным ходом. Подготовительная фаза приходилась на лето 1940 года, когда горный корпус генерала Дитля, расквартированный в Северной Норвегии, получил задание в случае необходимости овладеть контролем над районом Петсамо. Через полгода вооруженным силам Германии в Норвегии, находившимся под командованием генерала Фалькенхорста, было поручено разработать планы реализации совместно с финнами двух задач: перерезать железную дорогу Ленинград — Мурманск и овладеть Кольским полуостровом; осуществить продвижение с северо-запада в район Ладожского и Онежского озер (операция «Серебряная лиса»).

Предполагалось, что германские войска переместятся из северной Норвегии в юго-восточную Финляндию, но уже достаточно скоро штабные офицеры стали воспринимать эту идею со скепсисом. Главной его причиной было бездорожье. Для того, чтобы быстро перебросить войска с севера (Норвегия) к озерам юго-востока, необходимо было, как минимум, овладеть магистралью Мурманск — Ленинград, а захватить ее, полагали в Берлине, будет не так-то просто. В условиях наличия у СССР Северного флота Мурманск являлся трудно достижимой северной крепостью, и немецким военным специалистам приходилось с этим считаться. У Германии в данном районе не было превосходства в авиации. Поблизости находился британский флот. Все это разрушало умозрительную картину быстрого изгнания Красной Армии с североморских позиций и пролегавшей здесь железнодорожной трассы.

В конечном счете Гитлер включил в план «Барбаросса» нехарактерно осторожный абзац о том, что задачей размещенной в Норвегии германской армии является охрана добычи никеля в Петсамо и попытка перерезать железнодорожную магистраль, ведущую к единственному незамерзающему порту СССР. И в данном случае связь с союзником не была гладкой. Финны предпочитали предоставить Германии свободу действий на севере (против Мурманска), сами же хотели сосредоточиться на южном направлении. Боевая задача, как ее фиксирует конечный этап планирования, была таковой: со стороны Финляндии против СССР будут нанесены три удара. Первый осуществит размещенная в Норвегии группировка генерала Дитля, она двинется в направлении Мурманска. Тремястами километрами южнее корпус генерала Фойге (две немецкие и одна финская дивизия) постарается, продвигаясь южнее Рованиеми, перерезать магистраль Ленинград — Мурманск у Кандалакши. Еще почти двумястами километрами южнее финские войска двинутся на Лоухи и Кемь. Общее командование возьмет на себя генерал фон Фалькенхорст, командующий германскими войсками в Норвегии. Его штаб-квартира будет размещена в Финляндии.

Лишь в начале июня 1941 года немцы отбросили всякую маскировку и предложили финнам планировать не гипотетические, а конкретные операции. Было окончательно решено, что финские вооруженные силы отвечают за операции на юго-западной границе Финляндии, что они начнут операции после предупреждения, которое последует за пять дней до начала немецкого наступления.

Финны пообещали выставить в день выступления шесть дивизий, а в дальнейшем добавить еще семь. Условием финской стороны было то, что войсками на юго-востоке будет командовать финский генерал Маннергейм. Это условие, принятое немцами, осложняло координацию действий двух стран. Многие из обстоятельств этого сотрудничества уже тогда обеспокоили германское главнокомандование. Финская сторона не планировала операций восточнее реки Свирь. И она обусловила свое участие в войне также тем, что ее армия начнет боевые действия спустя семь дней после германского нападения — как якобы вынужденная событиями вступить в войну. Это желание Финляндии скрыть преднамеренность своего выступления было несколько наивным, так как к 22 июня 1941 года она уже мобилизовала 16 процентов своего населения.