Назад Оглавление 
Вперед Когда Екатерина получила трон, она увидела, что внешняя политика России была определенным анахронизмом. В ней не было никакой четкой системы, поскольку все предыдущие монархи кроили ее в зависимости от своих прихотей, и на протяжении многих лет после смерти Петра реального прогресса не было. Коль скоро недавно была Семилетняя война, в которой Россия завоевала и присоединила к себе Восточную Пруссию (а Петр III тут же вернул ее обратно Пруссии), Екатерина сочла, что в данной ситуации начинать войну нет никаких оснований и вместе с тем сохранять какие-то неопределенные отношения с Пруссией тоже нет причин. Поэтому вскоре, в 1764 году, был заключен вполне выгодный мир, по которому обе стороны гарантировали друг другу общие границы. Затем последовал мирный договор с Данией, что обеспечивало проход русских кораблей через Датские проливы, а в 1766 году последовал договор с Англией, которая в этот момент нам вполне симпатизировала и являлась вполне естественным для нас партнером: делить с Англией было нечего, а Россия представлялась для Англии очень выгодным партнером, от которого можно было получать необходимые сырье, в первую очередь лес (потом, как известно, начался вывоз и пшеницы). Одновременно Россия представляла собой необъятный рынок для сбыта английских товаров.
Отчасти эти договоры укладываются в так называемую «Северную систему», которую пытался осуществить граф Никита Иванович Панин, длительное время возглавлявший российскую внешнюю политику. У Панина, человека старой дипломатический школы, была следующая концепция: северные государства (Швеция, Дания, Пруссия, Россия, Польша) должны объединиться и заключить соответствующий союз, таким образом обеспечив себе мир и активное влияние на Европу. Против этого союза была Пруссия, и из «Северной системы» ничего не получилось, хотя отдельные договоры были заключены. В это время уже совершенно однозначно обнаружилась слабость Польши как государства, и прусский король Фридрих II (или, как немцы его называют, Фридрих Великий), видя слабость своей соседки, уже заранее готовил проекты захвата части польских земель или даже политического расчленения всей Польши между Пруссией и другими государствами. Эта мысль была не нова, впервые ее высказывали еще в окружении Петра I при его жизни.