Назад Оглавление 
Вперед Смерть Святополка 16 апреля 1113 г. освободила силы оппозиции. Последовавший яростный взрыв М. Н. Покровский окрестил "социальной революцией"; из-за полного отрицания взглядов Покровского в современной советской историографии, однако, киевские события 1113 г. теперь называют просто "мятежами". Но как бы мы их не назвали, это был серьезный политический и социальный кризис.
17 апреля в Киеве собралось чрезвычайное городское вече. В обычных условиях подобное собрание после смерти князя было бы созвано митрополитом и боярами, но их санкция на это вече нигде в летописях не упоминается. Вероятно оно было собранием только демократических элементов, и его дух был революционным. Вече решило призвать Владимира Мономаха, князя Переяславского, взойти на Киевский престол. Как записано в Ипатьевской летописи: "Получив это известие, Владимир заплакал и отказался, горюя о брате [двоюродном брате]".
Мотивы отказа понятны. Прежде всего, он, безусловно, не хотел принять Киевский стол из рук только демократической части населения, потому что это подразумевало бы репрессивные меры против бояр покойного Святополка. Более того, от Владимира ждали бы официального отречения от политики покойного двоюродного брата, с которым он поддерживал дружественные отношения. Наконец, он колебался вступать на Киевский стол без согласия на то собрания всех князей, так как в противном случае он мог столкнуться с упорным сопротивлением со стороны князей старших ветвей - и братьев Святополка, и Святославичей.
Каковы бы ни были его мотивы, он отказался идти в Киев. Тогда начались мятежи. "Киевляне разгромили двор тысяцкого Путяты, погромили евреев". Поскольку беспорядки становились все более опасными, церковные чины и представители высших классов заволновались и, хотя прежде они, казалось, не одобряли решения вече призвать Владимира, теперь отправляли ему панические послания, умоляя спасти порядок в государстве.
"Приди, О Князь! в Киев; если не придешь, то знай, что много случится зла. Они пограбят не только двор Путяты, соцких или евреев, но нападут и на твою невестку [вдову Святополка], бояр и монастыри, а если они пограбят монастыри, то ты будешь в ответе".
Теперь, когда аристократическая часть общества повторила демократическую, призывая его на великокняжеский стол, стало ясно, что только посредничество Владимира может предотвратить социальную революцию. Он не уклонился от ответственности и пошел в Киев, где, по словам летописца, "его встретили с большой честью митрополит Никифор, епископы и все жители. Так он принял, стол отца своего и своих дедов, и все люди радовались, и мятеж утих".
Анализируя эти апрельские события, мы должны различать непосредственные действия киевских "революционеров" и их общую программу. Первые акции были направлены против представителей администрации Святополка (тысяцкого и сотских) и его финансовых советников (евреев). Разграбление домов высоких должностных лиц и ростовщиков было, несомненно, спонтанным действием взбунтовавшейся толпы. Ясно, однако, что их руководители вынашивали более радикальные планы - конфискацию имущества высших классов в целом, то есть бояр, купцов и монастырей. Между прочим отметим, что не нужно думать, будто движение было антисемитским. Общего еврейского погрома не произошло. Состоятельные еврейские купцы пострадали за свою связь со спекуляциями Святополка, особенно с его ненавистной монополией на соль.
Первым шагом Владимира была замена киевского тысяцкого на человека, которому он доверял. Затем он собрал совещание высших официальных лиц для изменения законодательства относительно займов и наемного труда. Кроме нового киевского тысяцкого в совещании участвовали тысяцкие из Белгорода и Переяславля, два других дружинника Владимира и дружинник князя Олега Черниговского. Присутствие последнего свидетельствует о том, что Олег признал Владимира Великим князем Киевским. Принять личное участие в совещании, проводимом в интересах низших слоев, было, однако, выше сил Олега, и он послал вместо себя дружинника.
Совещание постановило прекратить злоупотребления краткосрочными ссудами и ограничить проценты по долгосрочным кредитам. Кроме того, была несколько ограничена власть хозяина над наемными рабочими и запрещено обращать их в рабство. Для легализации продажи себя в рабство обнищавшим человеком теперь требовались определенные формальности как гарантия против мошенничества.
Эти меры вряд ли могли удовлетворить радикальное крыло оппозиции. Однако они оказались достаточными, чтобы восстановить общественное доверие к княжеской власти.
Нужно иметь в виду, что поддержка Владимиром низших классов была не только результатом его просвещенного государственного ума, но и свидетельством его глубоко христианской души. Гражданское законодательство являлось для него продолжением христианского милосердия. В своем знаменитом "Поучении" он наставляет сыновей: "Подавайте сироте, защищайте вдовицу, не давайте сильным губить человека". Собственную политику он описывает в том же духе: "Я не давал в обиду сильным и бедного смерда и убогую вдовицу".
"Поучение" Владимира (наставление своим сыновьям) является не только ценнейшим произведением древнерусской литературы, но и общественным документом большой значимости. Оно раскрывает древнерусского князя с наилучшей стороны. Два столпа христианства для Владимира - страх Божий и любовь к ближнему, главным проявлением которой является сострадание.
Будучи глубоко ответственным человеком, он подчеркивает сколь важно для князя уметь держать слово. "Если же. вам придется крест целовать, чтобы подтвердить клятву братии или какому другому человеку, сначала проверьте сердце свое, сможете ли сдержать слово, а потом целуйте, а дав клятву, соблюдайте ее, чтобы не погубить души своей нарушением" Из летописей явствует, что Владимир действительно следовал этому правилу в отношениях с другими русскими князьями.
Истинный христианин, Владимир, однако, не был аскетом. Он восхищался природой и любил жизнь во всех ее проявлениях. Труд, а не аскетическое уединение - его совет сыновьям. В краткой автобиографии, которая составляет важную часть "Поучения", он рассказывает о своих главных военных кампаниях и охотах. Он не похваляется собственными военными победами, в его повествовании нет и тени тщеславия. Феодальный дух княжеской славы абсолютно не свойственен ему. Все, что он говорит о походе на половцев в 1111 г., следующее лаконичное замечание: "Со Святополком и Давыдом за Дон ходили, и Бог нам помог". Поскольку он больше рассказывает о своих достижениях в охоте, война и охота составляют для него часть княжеских трудов. Он говорит больше о трудах, чем о подвигах, что прекрасно согласуется с его любимым изречением "Лень - мать всех пороков".
Владимир придает большое значение просвещению и учебе: "Что знаете полезного, не забывайте, a чего не знаете, тому учитесь - как отец мой, хоть и оставался дома в своей стране, выучил пять [иностранных] языков" Владимир сам был хорошо образован и увлекался чтением. Как у многих его современников, его любимыми религиозными книгами были Псалтырь и Ветхий Завет.
Владимир был сыном Всеволода от первой жены, греческой принцессы, вероятно из семьи Мономахов, откуда и его фамилия. Семейные связи, несомненно, отразились в его дружественном расположении к Византии. Кроме прочего, это расположение проявлялось в поддержке грекофильских тенденций в русской Церкви, за что его порицают некоторые современные русские историки националистического духа.