Назад Оглавление 
Вперед Обратимся к уточнению даты первого крещения Руси. Этот вопрос породил в научной литературе острую дискуссию. Наибольшую путаницу вносит текст Константина Багрянородного. Из его рассказа следует, что Русь была обращена в правление Василия I Македонина, то есть после 867 г. Порфирородный хронист подчеркивает, что акт крещения произошел после и вследствие договора, заключенного Василием с Аскольдом. Так как точная дата последнего известна ( 874 г.), то следует, что христианство было введено архиепископом, рукоположенным патриархом Игнатием вскоре после названного года.
Сделанный вывод решительно опровергается энцикликой Фотия — главным источником, которым располагает наука. Фотий отстранен от патриаршего престола 25 сентября 867 г. — сразу же после убийства Михаила III. К сожалению, его окружное послание не имеет твердой даты, но написано, безусловно, еще до низложения автора. Большинство исследователей датируют этот документ 866 или 867 гг., но исключительно из-за ошибочно понятой ”осторожности”.
В позднейшей литературной традиции XVI—XVIII вв., представленной М. Кромером, Ц. Баронием, И. Гизелем и др., возникла еще одна версия, по которой крещение Руси и рукоположение митрополита в Киев приходятся на время второго понтификата Фотия, то есть после смерти Игнатия (октябрь 877 г.). Так, в Густинской летописи читаем: ”В то же время, по смерти Игнатiя, паки возведенъ бысть Фотiй на престолъ Василiемъ Македономъ царемъ, и отсель есть вђдити, яко Фотiй тогда бђ, понеже Игнатiи умре в лђто 878… Сего же Михаила посылаша патрiархъ Фотiи в лђто 886, сiе же бысть, якоже мню, при Олгу князю Рускомъ”. В Киевском синопсисе содержится аналогичный текст: ”Третiє крестишася Россы лђта отъ Рождества Христова осмъсотъ осьмдесятъ шестаго, в царство Греческаго Царя Василiя Македона, тому же Патрiарху Фотiю еще живу сущу: отъ них же присланъ бысть крещенiя ради Россовъ обладающу Князю Ольгу, Михаилъ Митрополитъ…”. Вероятно, эта версия в отечественную историографию попала из западных хроник.
Приведенный вариант не выдерживает критики. Соглашение императора Василия I Македонина заключено не с Олегом, а с Аскольдом (что надежно засвидетельствовано Никоновской летописью), следовательно, не в 886 г., а не позднее 882 г. Дата договора (874) также не вызывает сомнений и предваряет возвращение Фотия на патриаршество. К тому же Константин Багрянородный утверждает, что архиерей, посланный на Русь, был рукоположен Игнатием, а не Фотием. Таким образом, устраняя одни противоречия, данная версия порождает новые, еще более сложные.
Расхождение источников активно дебатировалось в новейшей литературе. Часть историков (меньшая) отдавала предпочтение версии Константина. Их позиция представляется безнадежной. Оспаривать свидетельство Фотия невозможно, так как предвидеть событие за десятилетие до того, как оно произошло, патриарх, безусловно, не мог. Остается одно из двух: или отбросить сообщение Порфирогенета как недостоверное, или сделать попытку объяснить его по-иному. Некоторые исследователи считали, что оба источника доброкачественные, но в них речь идет о разных событиях. Н. М. Карамзин писал, что данные византийских источников могут быть принципиально согласованы: церковных наставников на Русь могли посылать и Фотий, и Игнатий. Верную позицию, по нашему мнению, занял Б. М. Мелиоранский, писавший, что ”продолжатель Феофана (то есть Константин Багрянородный) имел в виду смену Фотием епископа, посланного новым иерархом, назначенным патриархом Игнатием после 867 г. Фотий обладал способностью привлекать симпатии и сердца. Подавляющее большинство его сторонников сохранили верность и после 867 г. и были отстранены от дел новым патриархом. Среди них мог оказаться и архиепископ Руси, вместо которого был поставлен один из игнатианцев”.
Такое предположение вполне правдоподобно, хотя возможно и другое, еще более простое: архиерей, рукоположенный Фотием, мог умереть или по каким-то причинам вернуться в империю. Освобожденная вакансия требовала замещения независимо от соображений высокой политики.
Следовательно, у нас нет никаких оснований сомневаться в свидетельстве Константина Багрянородного. Он писал в середине Х в., когда память об Аскольдовом крещении уже начала стираться в сознании современников. Внук Василия I, естественно, старался приукрасить деятельность своего деда, всячески подчеркивая его достижения и заслуги. Поэтому неудивительно, что рассказ о назначении на Русь нового иерарха перешел границу исторической достоверности и под пером порфирородного хрониста административный по сути акт превратился в неизмеримо более важный и масштабный акт крещения Руси.
Подчеркнем: совсем не обязательно усматривать в этом сознательную фальсификацию. Константин пользовался различными источниками, где содержалось много противоречий — или настоящих, или надуманных. Из них необходимо было найти выход. И нет ничего удивительного, что из возможных альтернатив Константин выбирал наиболее выгодные для своего деда.
Таким образом, мнимое противоречие исчезает и все сравнительно легко становится на свои места. Не отрицая достоверность рассказа Константина, отдаем предпочтение версии Фотия. Повторяем: именно ему пришлось осуществить акт крещения Аскольда, а поэтому его свидетельство является наиболее авторитетным. Возможный хронологический диапазон сокращается до семи лет. Обращение Аскольда произошло не ранее 860 и не позднее 867 г. Документы, которыми мы располагаем, дают возможность определить точный год и месяц этого события.
Из текста Фотиевой энциклики следует, что обращение страшных северных варваров, библейского ”Гога из страны Магог” произошло вскоре после похода, угрожавшего империи неисчислимыми бедами. Таким образом, дата крещения непосредственно связывается с датой экспедиции. Еще более явно эта связь зафиксирована в сообщении Продолжателя Феофана: ”С того времени угнетало ромеев нашествие Руси, — народ же они скифский, дикий и грубый, который сжигал Понт и Черное море, и сам город (Константинополь) облагал тогда, когда Михаил двинулся в поход против измаильтян; но они, познав гнев Божий, вернулись к себе, как только Фотий, управитель церкви, умилостивил Бога. Некоторое время позже…” (идет цитированный выше текст, посвященный крещению Руси).
Дата похода в литературе также стала предметом споров. Часть исследователей называет 860, другие — 866 г. Выше уже говорилось, что в действительности походов было четыре; размежевание событий 860—866 гг. не подлежит сомнению. Часть источников (Фотий, Продолжатель Феофана, Иоанн Диякон, возможно, Акафист Божьей матери) описывают успешную экспедицию Руси, осуществленную на 360 кораблях, ни одним словом не упоминая про бурю. Другие (Симеон Логофет, Лев Граматик, Продолжатель Амартола, Феодосий Мелитенский) описывают несчастливый для Руси поход на 200 кораблях, большая часть которых погибла во время бури. Первый поход закончился почетным для Руси соглашением (по утверждению Иоанна Диякона, ”триумфом”) ; второй — ”плачем великим” в Киеве.
Крещение Руси, связанное с походом на Царьград, могло произойти в эти два периода. Нападение на Принцевы острова в 863 г. носило характер локального действия. Поход 874 г. выходит за рамки только что определенного хронологического диапазона. Обращение Аскольда произошло или в 860 или в 866 г. Какой же дате отдать предпочтение? Большинство исследователей склоняется в пользу позднейшей, что дает возможность максимально приблизить событие к энциклике Фотия, которую принято относить к 866—867 гг. Но именно это хронологическое сближение при серьезном осмыслении становится убедительным аргументом contra.
Прежде всего проблематична дата энциклики. 866—867 гг. — крайний срок, позднее которого документ не мог появиться, так как его автор в 867 г. был лишен кафедры. Но он мог появиться раньше; следовательно, он может датироваться 865, 864 или даже 863 г.16
Из сообщения Фотия выясняется, что от обращения Аскольда до написания энциклики прошло какое-то время. Патриарх уже мог судить о результатах акта. Он подчеркивает, что Русь ”приняла пастыря” (согласно Никоновской летописи, это произошло только на второй год после крещения Аскольда) и тщательно исполняет все обряды. Деятельность митрополита Михаила и шести подчиненных ему епископов по обращению народа, строительство церквей и освящение пресвитеров для них, по свидетельству той же Никоновской летописи, заняли по крайней мере три года. Действительно, необходимо было продолжительное время, чтобы рукоположенный архиерей успел прибыть на место назначения, освоиться на новом поприще, развернуть активную миссионерскую деятельность, добиться заметных результатов и информировать о них Константинополь. Даже без летописных сведений ясно, что несколько месяцев — срок слишком малый.
С другой стороны, 866 г. представляется менее приемлемой датой, так как поход того времени имел трагические для Руси последствия. Аскольд должен был думать не столько о введении новой религии, сколько о спасении остатков разбитого бурей флота. Патриарх подчеркивает, что Русь перед крещением грабила Грецию и ”обнаруживала необузданную дерзость”, что действительно происходило в 860 г. Вряд ли эти слова относятся к 866 г., когда русский флот практически был уничтожен. Фотий дает понять, что накануне крещения Русь с успехом действовала против империи и что она представляла собой значительную угрозу для Константинополя.
Более четко об этом говорится у Продолжателя Феофана. Здесь непосредственная связь крещения с успешным походом Руси на Царьград (без бури) зафиксирована однозначно. По сути, это сообщение можно считать радикальным решением проблемы. Очевидно, одним из пунктов соглашения, благодаря которому Русь сняла осаду столицы и вернулась домой (вместе с выплаченной контрибуцией и данью), было введение на Руси новой религии. Этот пункт в изложении самого соглашения изъят древнерусскими летописцами в связи с созданием Владимировой легенды.