Назад Оглавление 
Вперед Партизанская война на оккупированной немцами территории занимала важное место в военных планах советского командования почти с самого начала войны. Сталин в выступлении по радио 3 июля 1941 г. призвал к широкому развертыванию партизанского движения во вражеском тылу.
18 июля Центральный Комитет ВКП(б) принял постановление «Об организации борьбы в тылу германских войск», в котором указывалось на необходимость «создать невыносимые условия для германских интервентов, дезорганизовать их связь, транспорт» и т.д. Постановление призывало «советские подпольные организации» на оккупированной территории приложить все силы для достижения упомянутых выше целей. В пропаганде большой упор делался на исторические прецеденты - действия крестьянских отрядов в войне 1812 г., наносивших удары по «великой армии» Наполеона, и многочисленных отрядов советских партизан, сыгравших столь важную роль во время гражданской войны в Сибири, на Украине и т.д. Образ партизанского командира и бойцов-партизан был окружен романтическим ореолом. Печать, радио, театр и кино посвящали значительное внимание подвигам партизан в Белоруссии и в других оккупированных районах.
В декабре 1941 г., в разгар битвы под Москвой, Зоя Космодемьянская, партизанка, публично повешенная немцами в деревне Петрищево, недалеко от Москвы, стала народной героиней и символической фигурой. Однако Зою, как и многих других, направляли за линию фронта для выполнения конкретных «диверсионных» заданий, поэтому она не была образцом типичных, классических партизан, которые во время немецкой оккупации стихийно поднимались на местах на борьбу против захватчиков.
В историческом плане партизанское движение в СССР 1941-1944 гг. является одним из самых сложных и наименее исследованных аспектов советско-германской войны. В значительной мере оно не только не исследовано, но, так же как движение Сопротивления в Югославии, Франции и других странах, и не может быть исследовано по той простой причине, что участники многих партизанских операций погибли и некому рассказать об их делах.
Согласно распространенной немецкой версии, отчасти поддерживаемой некоторыми американскими исследователями, в Советском Союзе сначала не было никакого партизанского движения, и только впоследствии, в результате «ошибок», допущенных немцами, получило развитие антигерманское партизанское движение.
Такая трактовка чрезмерно упрощает подлинное положение. Истина заключается в том, что в суровые месяцы 1941 г., последовавшие за немецким вторжением, на огромной территории, недавно оккупированной противником, все находилось в неустойчивом и хаотическом состоянии и очень мало или вовсе ничего не было сделано заблаговременно для организации партизанского движения в этих районах.
Пользуясь советской терминологией, можно сказать, что для этого не было создано «материальной базы» - тайных складов оружия, запасов продовольствия, медикаментов.
Многие советские офицеры и солдаты - особенно в Белоруссии, - попавшие в окружение и скрывавшиеся в лесах, все еще надеялись выйти к линии фронта. Они существовали благодаря помощи местных крестьян, и в конце концов они сформировались в партизанские отряды.
В леса ушли также партийные, советские работники из белорусских городов, которым трудно было скрыть, кто они такие; железнодорожники и другие, кого немцы заставали за совершением актов саботажа (или подозревали в саботаже) и для кого поэтому не было другого выхода, кроме как «уйти в партизаны». Однако первое время все это делалось спорадически и неорганизованно. Хотя советские власти в Москве любили рассуждать о партизанах и их роли в борьбе во вражеском тылу, у них было слишком много более неотложных, чем партизанское движение, забот в период с начала войны до битвы под Москвой.
Для того чтобы сделать партизанское движение эффективным, Москва должна была затратить значительные материальные средства и провести большую организационную работу.
Хотя в 1942 г. к партизанскому движению на Украине, в Ленинградской области, в Белоруссии и некоторых районах Российской Федерации, вроде Смоленской и Брянской областей, стали относиться гораздо серьезнее, чем раньше, все же не приходится сомневаться, что в «черное лето» 1942 г. у партийных руководителей и военного командования нужды партизан стояли по-прежнему далеко не на первом месте.
Это не означает, что в 1942 г. не существовало довольно развитого партизанского движения, однако в то время оно еще не было таким широким, массовым движением, каким оно стало в 1943 г. Многие партизаны писали о колоссальной разнице между 1941 г., когда у них не было ничего, кроме какого-то числа винтовок и ручных гранат, и 1943 г., когда у них появились минометы и даже артиллерия. Недостатком оружия, а вовсе не хорошим отношением населения к немцам надо в первую очередь объяснять отсутствие широкого партизанского движения в 1941 г.
Современные советские историки различают более или менее спорадическое и в основном неорганизованное партизанское движение 1941-1942 гг. и (в основном) хорошо организованное движение в 1943 г.
Так Б.С. Тельпуховский не утверждает, что партизанское движение получило широкий размах в 1941 г.
«В Ленинградской области уже на 27 июля 1941 г. было создано около 200 партизанских отрядов и групп. В начале сентября 1941 г. в Орловской области действовало 54 партизанских отряда. К середине ноября в Курской области действовало 32 партизанских отряда»188.
Автор не уточняет численность этих «групп» и «отрядов». Часто они состояли из нескольких десятков человек, а то и того меньше. Далее он пишет: «В первый период войны взаимодействие партизан с Советской Армией выражалось в нападении партизан на вражеские штабы, на небольшие гарнизоны, на автоколонны противника». Это свидетельствует о том, что действия партизан сводились главным образом к налетам, во время которых они и захватывали нужное им имущество.
Правда, в ходе битвы за Москву и часто в результате того, что значительные подразделения забрасывались в тыл противника, масштабы партизанских действий расширились. Так, в Московской, Тульской и Калининской областях в тылу врага действовало 10 тыс. партизан, и их нападения на эшелоны и автоколонны немцев имели определенное значение в тот период.
Уже тогда появились партизанские командиры вроде М. Гурьянова; его бойцы уничтожили около 600 немцев, но сам он был захвачен и повешен немцами, и ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Другой партизанский командир, Солнцев, был публично повешен в Рузе, в Московской области, 21 декабря 1941 г.
Те 10 тыс. партизан, которые (так или иначе) принимали участие зимой 1941/42 г. в битве за Москву, уничтожили, как утверждают, 18 тыс. немцев.
Только 30 мая 1942 г. по инициативе Центрального Комитета партии при Ставке в Москве был создан Центральный штаб партизанского движения, и позже в том же году были созданы такие же специальные центральные штабы по руководству партизанским движением на Украине и в Белоруссии.
В 1942 г. партизанское движение, безусловно, ширилось, но не приобрело еще того массового характера, который стал ему свойствен в 1943 г. Медленные темпы развития партизанского движения по крайней мере отчасти объяснялись недостатком оружия. В 1942 г. Москва могла перебрасывать партизанам по воздуху очень мало людей и припасов, и поэтому многим партизанским отрядам приходилось целиком или почти целиком полагаться на собственные средства, например устраивать налеты на немецкие склады оружия; они вынуждены были находиться в зависимости от более или менее добровольной помощи со стороны крестьян.
Тельпуховский признает, что немецкая политика на оккупированных территориях в огромной мере стимулировала рост партизанского движения, особенно в подходящих для партизанских действий «партизанских зонах», вроде многих районов Белоруссии или Орловско-Брянского лесного массива.
Террористический режим в городах, массовый угон молодежи в Германию, начавшийся уже в марте 1942 г., - все это оказывало сильное воздействие на население.
Аналогичное положение можно обнаружить и в других странах. Например, во Франции самым сильным стимулом для расширения рядов маки стала отправка французов на принудительные работы в Германию. В СССР отношение немцев к населению как к низшей расе явилось еще одним дополнительным стимулом, который заставлял советских людей подниматься на борьбу с немцами путем создания партизанских отрядов. Но, как и во Франции, численность эффективно действующих партизан в первое время неизбежно ограничивалась нехваткой оружия.
Нет смысла строить догадки о том, какой мотив был самым важным в момент, когда люди решались на такой крайне опасный шаг, как уход к партизанам: бескорыстный патриотизм, уязвленная национальная гордость, стремление уйти подальше от немцев, от их репрессий, избежать угона в Германию, привязанность к советскому строю? Все эти побуждения оказывали влияние, но степень его, очевидно, была разной в разных местах. В современной советской исторической литературе усиленно подчеркивается руководящая роль партии во всей партизанской деятельности, подчеркивается, что Центральный Комитет в Москве был связан с подпольными обкомами и райкомами, продолжавшими действовать на оккупированных немцами территориях, а те в свою очередь - с рядовыми членами партии, которые были командирами различных партизанских отрядов, и руководил ими.
Вместе с тем имеется тенденция к умалению роли, которую играли в партизанском движении, особенно на территории Белоруссии, советские офицеры, попавшие в 1941 г. в окружение, но избежавшие плена и продолжавшие воевать как партизаны189.
Далее будут приведены некоторые конкретные примеры партизанских действий в 1941, 1942 и 1943 гг.
В сентябре 1942 г., когда тяжелее всего обстановка складывалась на южном и юго-восточном направлениях, Сталин издал специальный приказ, адресованный партизанам. Поскольку железнодорожные и шоссейные коммуникации немцев теперь стали более растянутыми и уязвимыми, говорилось в приказе, крайне важно разрушать железные дороги, мосты и взрывать эшелоны. Поэтому, вероятно, широкие диверсионные операции на путях подвоза начались к концу 1942 г.
В 1942 г. стали появляться партизанские края - районы, где немцев не было и где партизаны в большинстве случаев восстанавливали советскую власть. Такие «партизанские края» были созданы в северных (лесных) районах Украины, на значительной части территории Белоруссии, в Брянских лесах, в Орловской области, где 18 тыс. партизан (входивших в 54 отряда) контролировали территорию, на которой было 490 деревень; в Ленинградской области и южнее, где, например, существовал знаменитый «партизанский край» вокруг Порхова. Значительная часть Смоленской области также находилась под партизанским контролем - здесь действовало 22 тыс. партизан, объединенных в 72 отряда. По данным Тельпуховского, «партизанские зоны» зимой 1942/43 г. охватывали 73% территории Белоруссии (официальная «История войны» снижает эту цифру до 60%)190.
Партизанские края являлись базами снабжения для партизанских отрядов. С середины 1942 г. в этих районах начали сооружать посадочные площадки для самолетов, доставлявших припасы с Большой земли и эвакуировавших раненых партизан и других лиц. Склады создавались и на местах. Так, на 1 января 1943 г. в Батуринском районе Смоленской области имелись склады, на которых было сосредоточено 207 т ржи и 700 т картофеля, там же партизаны держали тысячу голов крупного рогатого скота.
Несомненно, осенью и зимой 1942 г. партизаны оказали большую помощь армии своими диверсиями на растянувшихся немецких коммуникациях, идущих в район Сталинграда. Нам известно, например, что наступление группы Манштейна, начавшееся 12 декабря, откладывалось в связи с медленными темпами доставки военных припасов на Дон, что было вызвано действиями партизан.
Тем не менее партизанская борьба приобрела характер широчайшего массового движения только после Сталинградской битвы. Теперь появился новый стимул для участия в партизанской борьбе: вступающий в партизанский отряд присоединялся к тем, кто почти наверняка должен был победить, и он хотя и рисковал погибнуть, но не зря. Необходимо учитывать и тот простой факт, что в 1943 г. большинство партизанских отрядов хорошо снабжалось Москвой; у них теперь имелись минометы и даже артиллерийские орудия, в том числе специальные противотанковые пушки для уничтожения локомотивов; партизаны лучше обеспечивались продовольствием и, что очень важно, медикаментами и медицинским оборудованием. На начальной стадии партизанского движения тяжесть положения усугублялась, в частности, почти полным отсутствием медицинских припасов, из-за чего многие даже легко раненные партизаны были обречены на смерть.
Тельпуховский пишет, что ко времени перехода Красной Армии в контрнаступление под Сталинградом партизанское движение достигло широкого размаха. В этой связи он приводит следующие внушительные цифры по крупнейшему району партизанского движения - Белоруссии: «На 1 февраля 1943 г. в Белоруссии было учтено 65 тыс. партизан, весной и в начале лета 1943 г. в республике действовало более 100 тыс. партизан, а к концу 1943 г. - около 245 тыс.»191.
На Украине к концу 1943 г. действовало 220 тыс. вооруженных партизан, и «многие десятки тысяч» партизан боролись в районах РСФСР, еще находившихся в руках немцев. Нередко, пишет Тельпуховский, целые семьи и даже деревни шли в партизанские отряды (хотя бы для того, чтобы избежать жестоких карательных операций немцев).
14 июля 1943 г. по указанию Ставки Верховного Главнокомандования Центральный штаб партизанского движения издал приказ советским партизанам всеми силами начать «рельсовую войну». Подготовительная работа, по-видимому, была заранее проведена, поскольку в ночь на 21 июля партизаны нанесли мощные и одновременные удары по железным дорогам в Брянской, Орловской и Гомельской областях. Эти удары совпали с наступлением Красной Армии на Орел и Брянск, последовавшим после победы под Курском. За одну ночь тогда было взорвано 5885 рельсов, а всего с 21 июля по 27 сентября орловские и брянские партизаны взорвали более 17 тыс. рельсов.
В Белоруссии партизаны действовали еще успешнее. С января по май, даже до официального начала «рельсовой войны», они пустили под откос 634 эшелона. 3 августа партизаны приступили к проведению другой крупной диверсионной операции на железных дорогах Белоруссии. Две трети дорог были выведены из строя - на некоторых участках на целые недели. Например, участок Молодечно - Минск был полностью выведен из строя более десяти дней. Всего с августа по ноябрь 1943 г. партизаны в Белоруссии взорвали 200 тыс. рельсов, вывели из строя или пустили под откос 1014 эшелонов, взорвали или повредили 72 железнодорожных моста.
Действия партизан доставляли все больше беспокойства немцам. 7 ноября 1943 г. Йодль признал, что за июль, август и сентябрь на железных дорогах было совершено соответственно 1560, 2121 и 2000 взрывов, и это, по его словам, серьезно отразилось на ходе военных действий и на операциях по отводу войск.
В своей книге Тельпуховский утверждает, что за три года (1941-1944) белорусские партизаны истребили около 500 тыс. немецких солдат и офицеров, 47 генералов, в том числе гитлеровского комиссара Белоруссии фон Кубе.
На Украине, по свидетельству того же автора, партизаны убили 460 тыс. немцев, разбили или повредили 5 тыс. паровозов, 50 тыс. железнодорожных вагонов, 15 тыс. автомашин и т.д.192
Согласно книге Тельпуховского и другим советским историческим исследованиям, всеми основными действиями партизан руководила партия. В начале 1944 г. на оккупированной немцами территории Белоруссии насчитывалось 1113 первичных партийных организаций в партизанских отрядах и бригадах, 184 территориальные подпольные партийные организации, работали 9 подпольных обкомов и 174 горкома и райкома. Численный состав этих организаций возрос за время войны с 8,5 тыс. до 25 тыс. человек. В рядах партизан Украины в 1943 г. находилось почти 15 тыс. коммунистов и 26 тыс. комсомольцев.
С осени 1942 г. осуществлялась самая тесная координация между военным командованием, с одной стороны, и партизанским движением - с другой. Партизаны уничтожали эшелоны, взрывали железные дороги, истребляли немецкие гарнизоны и т.д., выполняя этим часть общего плана, разработанного в основном Москвой.
Эффективность действий партизан как военной силы колоссально возросла после того, как они стали получать командиров, припасы и пр. с Большой земли. Однако такая версия партизанской войны, согласно которой партизанские отряды были чем-то вроде второй Красной Армии, воевавшей во вражеском тылу, чрезмерно упрощает человеческие аспекты драмы партизанского движения. Ибо это действительно была драма. Партизаны не находились в положении армии, регулярно снабжаемой продовольствием, вооружением, обеспечиваемой медицинским обслуживанием и имеющей противника только перед собой и больше нигде.
Одна из основных особенностей, не характерная для регулярной Красной Армии, заключалась в необходимости для партизан постоянно бороться с предателями и физически уничтожать их - таких людей, как старосты, бургомистры, полицейские, назначенные немцами.
Другой постоянной заботой партизан было отношение к ним крестьян, которые снабжали их продовольствием, из-за чего сами крестьяне и их семьи рисковали подвергнуться свирепым репрессиям со стороны немцев - регулярных войск, отрядов СС, СД и т.д. - или их приспешников - власовцев, наемной немецкой полиции и т.д. Как уже отмечалось, если во Франции был один Орадур, а в Чехословакии одно Лидице, то в Советском Союзе их были сотни.
Первые партизанские отряды формировались в 1941 г. на оккупированной территории РСФСР и в Белоруссии; происходило это по-разному. Один из первых партизанских отрядов, образованный в Полотняном Заводе близ Калуги, существовал с 11 октября 1941 г. по 19 января 1942 г. Первоначально он состоял из бойцов противодесантного истребительного батальона, затем в него влились бежавшие от немцев военнопленные. В течение трех месяцев битвы под Москвой отряд совершал нападения на немецкие автоколонны. Предатель выдал отряд, и он был почти полностью уничтожен.
Партизаны очень ловко устраивали налеты на немецкие штабы и мелкие гарнизоны, нередко будучи вооружены всего лишь несколькими ручными гранатами. Но часто от таких налетов больше всего доставалось жителям деревень.
«Упорный бой с немецкой воинской частью партизаны провели 17 января за деревню Веснины. В этом бою гитлеровцы потеряли несколько десятков убитыми и ранеными. Оккупанты стали окружать деревню. У партизан к этому времени кончились патроны. Но они вырвались из вражеских клещей без потерь и отступили в лес. Взбешенные неудачей, гитлеровские мерзавцы свою злобу выместили на мирных советских людях… уничтожили более 200 стариков, женщин и детей»193.
Точно так же жители других деревень, заподозренные в сочувствии партизанам, подвергались особо жестокой расправе. В Рессете было убито 372 человека, в Долине - 469, и здесь тоже в основном женщины и дети194.
Угон жителей деревень и их расстрелы немцами под предлогом наказания за «сочувствие партизанам» - эти моменты постоянно встречаются в рассказах о партизанах. В упомянутой книге говорится, что только в района Калуги было расстреляно 20 тыс. человек из гражданского населения. Неподалеку от Брянска, в Людиновском и Дятьковском районах, немцы (и венгры) до ноября 1942 г. убили 2 тыс. мирных жителей и сожгли 500 домов. 5 тыс. человек из гражданского населения было угнано в рабство. Вследствие проводимой немцами тактики «выжженной земли» брянским партизанам пришлось особенно туго зимой 1942/43 г. Однако их дела пошли лучше, когда весной 1943 г. начала поступать помощь с Большой земли, и летом брянские партизаны уже готовились к широкой «рельсовой войне». Когда Красная Армия стала подходить к Орлу, они распространили листовки с «последними предупреждениями» предателям (в книге Глухова воспроизведены эти листовки) - старостам, бургомистрам, полицейским и «легионерам» (по-видимому, власовцам). Всем им предоставлялась последняя возможность обратить оружие против немцев, присоединившись к партизанам. Некоторые из них так и поступали. Многие, естественно, опасались, что это ловушка.
Еще более ужасный характер, чем многочисленные «орадуры» и «лидице» в Калужской, Орловской и Брянской областях, описанные в книге Глухова, носили зверства немцев в районах Освеи и Россоны на севере Белоруссии в марте 1943 г. Это был партизанский край. Хотя карательной экспедиции немцев не удалось захватить партизан, немцы на некоторое время заняли район Освеи. Когда после сорока дней боев партизаны вернулись на свою базу, они обнаружили, что немцы сожгли дотла 158 деревень. Все здоровые мужчины были угнаны в рабство, а все женщины, дети и старики убиты.
«Когда… партизаны вернулись… везде валялись трупы людей. В живых остались только те, кто ушел с партизанами в лес… Замучили несколько тысяч советских граждан»195.
В состав карательных отрядов обычно входили солдаты регулярных немецких частей, подразделений СД и СС; иногда к ним добавляли полицейских, назначенных немцами, и даже словаков. Отдельные словаки переходили на сторону партизан.
Зверства немцев по отношению к захваченным партизанам, а также к крестьянам, обвиняемым в сочувствии партизанам, и к их семьям следует отнести к категории самых страшных злодеяний, совершенных немцами и их прислужниками. Это говорит о многом.
Лишь некоторые из названных книг о партизанах написаны хорошо; повествуют они почти об одном и том же. Тем не менее в целом они рисуют довольно мрачную картину. Это не только картина величайшего мужества и смелости - а нужно быть мужественным и смелым человеком, чтобы стать партизаном, - но и картина такого мира, где человеческая жизнь ценилась невероятно дешево.
В книгах оплакиваются тысячи женщин и детей, убитых в «партизанских районах» эйнзатцкомандами и другими карательными соединениями; реже речь заходит о потерях партизан; партизаны, должно быть, несли очень тяжелые потери, особенно вначале, когда мелкие, самочинно возникавшие группы либо уничтожались немцами, либо гибли от холода, голода, болезней и ран в лесных лагерях.
Некоторое представление о том, как немцы поступали с партизанами и «партизанскими краями», дают также немецкие документы. Так, на Нюрнбергском процессе оглашался отчет германского генерального комиссариата Белоруссии, датированный 5 июня 1943 г., о результатах антипартизанской операции «Коттбус». В отчете приводились следующие цифры: убитых партизан 4500; убито по подозрению в принадлежности к партизанам 5 тыс. человек; убито немцев 59.
«Упомянутые выше цифры (говорится далее в отчете) показывают, что опять следует ожидать больших потерь населения. Если при количестве 4500 убитых врагов на поле боя было подобрано только 492 винтовки, то из самого этого несоответствия совершенно очевидно, что среди этих убитых было множество местных крестьян. Батальон Дюрлевангера в особенности славится тем, что физически истребляет население. Среди 5 тысяч человек, подозревавшихся в принадлежности к бандам, было очень много женщин и детей.
По приказу начальника отрядов по борьбе с бандами обергруппенфюрера СС фон дем Баха-Зелевского в этой операции также принимали участие регулярные армейские подразделения»196.
Фон дем Бах, поставленный Гиммлером руководителем антипартизанских операций в Советском Союзе и отличившийся впоследствии как убийца № 1 в ходе подавления немцами Варшавского восстания 1944 г., давая показания на Нюрнбергском процессе, заявил, что операции против партизан в основном проводились регулярными частями вермахта и что немецкое верховное командование отдало приказ самым жестоким образом расправляться с партизанами.
«Полковник Тельфорд Тэйлор (обвинитель от США). Скажите, приводили ли эти меры к ненужным убийствам большого количества гражданского населения?
Фон дем Бах. Да.
Тэйлор. Был ли издан верховным командованием приказ о том, что германские солдаты, совершившие насилия над гражданским населением, не должны наказываться военными судами?
Фон дем Бах. Да, такой приказ был издан… Бригада Дюрлевангера состояла в основном из преступников, которые уже были наказаны… но среди этих людей были и настоящие уголовники, которые были арестованы за кражу со взломом, убийства и т.д. …Я считаю, что здесь имеется очень тесная связь с речью Генриха Гиммлера в начале 1941 года в Везельсбурге, еще до начала похода на Россию. Гиммлер говорил тогда, что целью похода на Россию является истребление славянского населения на 30 миллионов и что в этой области следовало бы использовать именно такие неполноценные войска»197.
Отсюда и уничтожение сотен деревень и истребление многих тысяч человек гражданского населения, в том числе женщин и детей, в «партизанских районах». Среди «убитых противников», как видно из упомянутого выше отчета, в ходе одной только этой операции были тысячи невооруженных крестьян. А таких операций проводилось множество. Большинство этих «антипартизанских действий», как подчеркивает Бах-Зелевский, «проводилось в основном воинскими частями», в то время как «главная задача отрядов оперативных групп СД заключалась в уничтожении евреев, цыган и политических комиссаров»198.
В приказе Гитлера от 16 декабря 1942 г., подписанном Кейтелем, говорится также следующее:
«Если эта борьба против банд как на Востоке, так и на Балканах не будет вестись самыми жестокими средствами, то в ближайшее время имеющиеся в распоряжении силы окажутся недостаточными, чтобы искоренить эту чуму.
Войска поэтому имеют право и обязаны применять в этой борьбе любые средства, без ограничения также против женщин и детей, если это только способствует успеху…
Проявление любого вида мягкости является преступлением по отношению к германскому народу и солдату на фронте… Ни один немец, участвующий в боевых действиях против банд, за свое поведение в бою против бандитов и их сообщников не может быть привлечен к ответственности ни в дисциплинарном, ни в судебном порядке»199.
Этот приказ был отдан в период, когда немцы попали в окружение под Сталинградом и когда партизанское движение стало приобретать широкий размах.
Зверства немцев не остановили развития партизанского движения, которое все усиливалось в 1943 и 1944 гг. Партизан стало так много, что немцы даже предприняли попытки, правда слабые и запоздалые, перетянуть их на свою сторону с помощью «антикоммунистической пропаганды».
С приближением Красной Армии партизаны иногда захватывали целые города за день-два до ее прихода, прокладывая тем самым дорогу регулярным войскам. После их прихода партизаны почти автоматически вливались в ряды Красной Армии. Молодежи, вступившей в партизанские отряды на более поздней и «безопасной» стадии, сделать это было довольно легко, однако ветераны партизанских отрядов, со своей специфической психологией, а иногда и склонностью к анархизму, не всегда чувствовали себя хорошо, попав в регулярную армию. Эта ситуация в какой-то мере напоминает те трудности, которые испытывал де Голль во Франции, когда стал включать части «внутреннего Сопротивления» (франтиреров-партизан и другие формирования «Сражающейся Франции») в регулярную армию. Но было, однако, и большое различие. Дело в том, что бойцы «Сражающейся Франции» были не очень высокого мнения о регулярной французской армии, состоявшей в основном из бывших вишистов; русские же, белорусские и украинские партизаны гордились в 1943 и 1944 гг. тем, что могут вступить в Красную Армию, у которой за плечами Сталинградская победа. Партизан, оказавшихся в Красной Армии, часто использовали как разведчиков и для выполнения других специфически «партизанских» заданий.
Партизаны проходили медицинскую проверку, прежде чем их зачисляли в Красную Армию. Неудивительно, что примерно 20% партизан - многие из них были больны туберкулезом ~ оказывались непригодными по состоянию здоровья для военной службы после того физического и духовного напряжения, которое они испытывали в течение одного, двух или даже трех последних лет.
Таковы некоторые элементы человеческой драмы, которая была лишь частью драмы всего советского народа в 1941-1945 гг. Романтический образ партизана - такой, каким он сложился в воображении народа в период Гражданской войны, - стал анахронизмом в условиях Второй мировой войны. В 1941 г. «уход в партизаны» мог быть «личным выходом из положения» для многих людей, оказавшихся в отчаянной ситуации. Однако по-настоящему эффективной боевой силой, оказывающей прямое влияние на ход войны, партизанское движение стало только в конце 1942 г. или даже весной 1943 г.
Партизаны действовали во многих местах - от Ленинградской области до Крыма, - но активнее всего они действовали, конечно, на территории наиболее подходящих для этого географических районов - в лесистых районах РСФСР (Ленинград, Порхов, Брянск), в Белоруссии и некоторых северных районах Украины200.
Помимо этих «сельских» партизан с их традиционными лесными базами, имелись «городские» партизаны, которых, однако, часто было трудно отличить от деятелей советского «подполья» вообще, существовавшего в большем или меньшем масштабе во всех оккупированных городах. Эти люди подвергали себя, пожалуй, еще большему риску, чем собственно партизаны.
Наиболее известным примером борьбы с немцами в условиях города является история организации «Молодая гвардия», существовавшей в Донбассе, в шахтерском городе Краснодоне. Этот пример коллективного проявления патриотизма и совместной мученической смерти отнюдь не единичен, так же как подвиг Зои, повешенной немцами в деревне под Москвой в декабре 1941 г. и ставшей, как и краснодонцы, символом народного героя. Превращение в народного героя и мученика очень часто зависело от случая: многие сражались и умирали, но не становились известными.
В период наибольшего развития партизанского движения, в 1943-1944 гг., в Советском Союзе действовало по крайней мере полмиллиона вооруженных партизан. Очень трудно сказать, сколько партизан или «связанных» с ними людей погибло в боях или уничтожено немецкими карательными отрядами. По имеющимся данным, только в Белоруссии около миллиона человек погибло в ходе партизанской войны.