Назад Оглавление 
Вперед Согласно утвержденному весной 1929 г. пятилетнему плану в колхозы предполагалось вовлечь лишь 4–4,5 млн хозяйств, или 16–18 % общего числа крестьянских хозяйств в стране. Тем самым на всем протяжении первой пятилетки основная масса крестьянских хозяйств должна была быть по-прежнему сосредоточена в индивидуальном секторе. Решение сократить намеченные первым пятилетним планом сроки осуществления коллективизации пришло очень скоро. 7 ноября 1929 г., в канун очередной годовщины Октябрьского переворота, Сталин в статье «Год великого перелома», опубликованной в «Правде», заявил о происшедшем «коренном переломе» на всех фронтах социалистического строительства, в том числе и в «недрах самого крестьянства в пользу колхозов». Вопреки действительному положению дел он утверждал, что партии за прошедший год удалось повернуть основные массы крестьянства к новому, социалистическому пути развития, что в колхозы якобы пошел середняк. Реально в колхозы в это время было объединено всего 6–7 % крестьянских хозяйств, хотя в Грузии, Киргизии и ряде других районов страны курс на ускорение темпов коллективизации был взят еще в апреле 1929 г., и за лето в колхозы записались почти столько же крестьян, сколько за все предшествующие послереволюционные годы.
Решительно насаждая колхозы, Сталин преследовал несколько целей. Во-первых, чтобы осуществить беспрецедентную программу индустриализации, Советскому государству необходимо было сосредоточить в своих руках все экономические и политические рычаги. Только политика насильственной коллективизации давала их в руки Советского правительства. Во-вторых, Сталин как убежденный марксист никогда не забывал ленинскую установку: «Пока мы живем в мелкокрестьянской стране, для капитализма в России есть более прочная экономическая база, чем для коммунизма». Чтобы мелкокрестьянская деревня пошла за социалистическим городом, Сталин и встает на путь насаждения в деревне крупных социалистических хозяйств в виде колхозов и совхозов.
Предлагая на основе «усиленных темпов» коллективизации сделать страну «через каких-нибудь три года» одной из самых хлебных стран мира, Сталин предупреждал всех несогласных, что партия будет решительно бороться со всеми противниками насильственной коллективизации.
Это предупреждение было услышано. Колхозцентр и Наркомзем РСФСР в очередной раз пересмотрели план коллективизации крестьянских хозяйств. В соответствии с новым планом предлагалось в весеннюю посевную кампанию 1930 г. вовлечь в колхозы 6,6 млн хозяйств единоличников (34 %), а число колхозов довести до 56 тыс. План предусматривал полное обобществление пашни, инвентаря и рабочего скота, а домашний скот подлежал обобществлению лишь на 80 % и только в районах сплошной коллективизации, общее число которых, по замыслу разработчиков плана, должно было по РСФСР достигнуть 300. Нереальные темпы коллективизации предлагались и разработанным Наркомземом СССР пятилетним планом коллективизации сельского хозяйства остальных союзных республик, которые повышались по сравнению с ранее принятыми в два с лишним раза.
Практическую работу по коллективизации возглавили секретарь ЦК партии по работе в деревне В. И. Молотов и председатель Колхозцентра СССР Г. Н. Каминский. На местах сразу началось соревнование за число вновь созданных колхозов. Эта гонка осуществлялась без ясного представления о характере создаваемого типа хозяйства. Открывался простор для фантастических выдумок, административного произвола и насилия.
Темп гонки еще больше возрастает после того, как ЦК партии 5 января 1930 г. принимает постановление «О темпе коллективизации», в котором говорилось о необходимости сократить в два-три раза сроки коллективизации. Признав артель всего лишь переходной к коммуне формой коллективного хозяйства, постановление ориентировало местных работников на усиление обобществления средств производства. Высокий темп коллективизации поддерживался массовыми репрессиями, вплоть до применения военной силы. К организации колхозов были привлечены городские жители (партийно-хозяйственный актив, студенты), плохо знакомые с деревенской жизнью, ее экономикой, традициями, а также тысячи рабочих. По партийной разнарядке их число должно было составить не менее 25 тыс. человек. Фактически же в деревню весной 1930 г. было послано более 27 тыс. активистов.
Крестьяне принуждались к вступлению в колхозы под угрозой лишения избирательных прав, ссылки, конфискации имущества, прекращения снабжения дефицитными товарами. Административный произвол принял массовый характер. Руководители ряда областей и республик взялись досрочно завершить коллективизацию. Уже весной и летом 1930 г. процент обобществленных хозяйств подскочил в зерновых районах страны до 60 %. Выдвинув в декабре 1929 г. лозунг о ликвидации кулачества как класса, Сталин придает своему тезису, высказанному несколькими месяцами ранее, об обострении классовой борьбы практический характер. К 1930 г. раскулачивание принимает необычайно жестокие формы.
Порядок раскулачивания определялся секретной инструкцией ЦИК СССР и Совнаркома от 4 февраля 1930 г. Предписывалось кулаков – участников антисоветских движений (I категория) – арестовывать, передавать их дела в органы ОГПУ. Зажиточные влиятельные кулаки (II категории) переселялись в пределах области или в другие области, остальные кулацкие хозяйства расселялись на худших землях, вне колхозных земельных участков. Земля, скот, хозяйственные постройки раскулаченных передавались в колхозы, личное имущество, продукты питания конфисковывались, а затем раздавались односельчанам или распродавались. Отбирались и денежные накопления. В местах поселений кулаки принуждались к лесоразработке, строительным мелиоративным работам. Основными районами кулацкой ссылки стали Урал, Сибирь, Северный край, Казахстан, Дальний Восток. За 1930–1931 гг. более 300 тыс. крестьянских семей, в которых насчитывалось 1,8 млн человек, оказались в вынужденной кулацкой ссылке с политическим клеймом «переселенцев». Это была бесчеловечная кампания уничтожения наиболее грамотной, опытной, предприимчивой части крестьянства. Крайне тяжелые условия транспортировки, быта и труда приводили к высокой заболеваемости, смертности высылаемых, особенно среди стариков и детей.
В эти же годы по стране прокатилась волна закрытия церквей, в которых Советская власть также видела своего врага. Лишь за один 1929 г. в стране было закрыто 1119 церквей. В 1931 г. был взорван храм Христа Спасителя, с куполов которого годом раньше для пополнения бюджета сняли всю позолоту. С других церквей сбрасывались кресты и колокола, а священнослужители подвергались репрессиям.
Насилие властей вызвало ответный протест крестьян, не желавших вступать в колхозы и видящих в них новое крепостное право. Наряду с такими формами, как письма-жалобы в местные и центральные органы власти, ширились и открытые выступления, вплоть до восстаний. В январе—марте 1930 г. число вооруженных выступлений достигло более 2 тыс. Не желая вести в колхозное стадо свой личный скот, крестьяне его резали. Поголовье крупного, а особенно мелкого скота резко сократилось (в 2–3 раза). Опасения всеобщего крестьянского восстания заставили Сталина предпринять отвлекающий маневр. В марте—апреле 1930 г. он опубликовал статьи «Головокружение от успехов», «Ответ товарищам колхозникам». ЦК партии в свою очередь принял постановление «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении», где вся вина за «перегибы» была свалена на местные органы власти.
После опубликования партийных документов темп коллективизации снизился. Из наспех созданных колхозов начался массовый выход крестьян. Но эта передышка была недолгой. Сталин убеждал партию, что политика, хотя и с некоторой корректировкой, остается прежней; он настаивал на скорейшей коллективизации сельского хозяйства. Осенью 1930 г., после сбора урожая, нажим на единоличников вновь усилился, через несколько месяцев начинается новая волна раскулачивания. Тогда же власть идет на свертывание системы сельскохозяйственной кооперации, рассчитанной на обслуживание единоличников. Осенью 1931 г. и эта волна коллективизации выдыхается. Зимой и весной 1932 г. вновь наблюдался отток крестьян из колхозов. Тем не менее, несмотря на тактические уступки, сталинская политика насильственной коллективизации продолжалась.