Галерея убийц

Юровский Янкель Хаимович, сорок лет, мещанин Каинска Томской губернии, из семьи сосланного за кражу в Сибирь, дед был раввин. Образование — полтора года школы. В юности искал богатства и, по словам брата Лейбы, был богат. По характеру вкрадчивый, жестокий. В 1905 году участвовал в боевых отрядах, познакомился со Свердловым. После разгрома восстания бежал в Берлин и там перешел в лютеранство. Родственники его не любили. Родной брат Лейба говорил: «Он любит угнетать людей», — а жена Лейбы, Эле Лея, добавляла: «Яков — деспот и эксплуататор». Историк Мельгунов характеризует его «самым отпетым преступником», Сидней Гибс — «хладнокровным палачом».

В 1912 году Юровский открывает собственную фотографию в Екатеринбурге. Делает фотоснимки многих богатых жителей города, представителей администрации, духовенства. Позднее эти фотографии, как и адреса клиентов, становятся основой картотеки ЧК. По ней ЧК совершает свои налеты. Свердлов доверяет Юровскому, останавливается у него на квартире, что подтверждается личным делом Юровского в Свердловском архиве. После убийства царя Юровский назначается заведующим Московской районной ЧК и членом коллегии МЧК, а с 1919 года работает председателем Екатеринбургской губернской ЧК, знаменуя свое назначение десятками новых расстрелов. В Екатеринбурге ему с семьей выделяется шикарный особняк в трехстах метрах от дома Ипатьева. С ним живут жена — руководитель партийной организации города и дочь — руководитель комсомольской организации, особенно прославившаяся акциями по разрушению православных храмов. Ее именем позднее назовут улицу. В дальнейшем партия кидает его на разные не очень высокие, но «хлебные» посты в Москве: Гохран (зав. управлением), Резинотрест (нач. отдела), завод «Красный богатырь» (зам. директора), секретарь партячейки Русаковского трамвайного парка, и, наконец, директор Политехнического музея (это с образованием в полтора года школы!). В 1938 году он умирает от рака. В 40-м году его бумаги и «исторические» пистолеты изымаются из Музея Революции, куда он их передал на хранение.

Шая Исаакович Голощекин, 42 лет, мещанин из Невеля Витебской губернии, закончил зубоврачебную школу, никогда не работал, в партии с 1903 года, близкий друг Свердлова, шесть лет провел в ссылке. Историк революционного движения В. Бурцев, знавший Голощекина, лично характеризовал его так: «Палач, жестокий, с некоторыми чертами дегенерации». С 1918 года — секретарь ЦК партии по Уралу и Сибири. Многие годы — член коллегии ЧК-ГПУ-НКВД, член ЦК. С 1924 года Голощекин работает первым секретарем компартии Казахстана. В результате его деятельности погибли тысячи людей, «а трупы штабелями складывали и снегом до весны присыпали, потому как не было у людей сил долбить мерзлую землю». С 1933 года — главный арбитр СНК СССР. Уничтожен соратниками в 1941 году.

Войков Пинкус Лазаревич, 30 лет, мещанин города Керчи, член партии с 1903 года, участник боевой организации, учился в Женевском университете, по профессии химик, впервые применил свои знания при уничтожении трупов. В 1917 году прибывает в Россию, в июле 1918 года — комиссар продовольствия Урал совета. При подготовке убийства отвечал за «хозяйственные вопросы». После убийства снял с одного трупа перстень с большим рубином и носил его (даже похваляясь). Убит в 1927 году в Варшаве эмигрантом Ковердой.

Следующий — Г. И. Сафаров (27 лет). Он наряду с Голощекиным был партийным куратором этого убийства. Последние две недели только им разрешалось посещать этот дом, был близок Троцкому и во многом подражал ему. Поддержка Троцкого позволила ему стать одним из руководителей Коминтерна и позднее вожаком советского комсомола. Но как член объединенной троцкистской оппозиции в 1927 году был смещен со всех постов, посажен, уничтожен в 1941 году.

Его друг и соратник по екатеринбургскому злодеянию Сосновский Лев Семенович, тридцатидвухлетний партийный публицист, сторонник Троцкого, прославился книгами своих статей, проникнутых ненавистью к России, глумлением над русской историей (например, книга «Рассея»). В 1927 году разделил участь Сафарова. В 1937 году уничтожен.

Белобородов Александр Григорьевич, двадцати семи лет, образование начальное. В 1905–1907 годах — мальчик на посылках у боевиков. В 1908 году арестован и судим за помощь боевикам. После разгона Учредительного собрания становится председателем Урал совета. Пойман за руку на краже крупной суммы денег. Однако дело оставлено без последствия, и он даже сохраняет свой пост. Позднее становится членом ЦК партии. Организует трудовые армии. С 1923 года Народный комиссар НКВД, активно строит «новый правопорядок». В 1927 году вместе с коллегами по Екатеринбургу Сафаровым и Сосновским убран со всех постов. В 1938 году уничтожен соратниками.

Теперь о Сыромолотове Федоре Федоровиче. Этот боевик и руководитель боевой организации был одной из ключевых фигур, которые вершили темные дела в Екатеринбурге 1918 года. Родился он в 1877 году. Отец сильно пил. Сыромолотеву с детства пришлось заниматься мелкой торговлей, непродолжительное время работал рабочим, а затем на среднетехнических должностях (закончил горное училище).

Близкий соратник Свердлова, в 1905–1907 годы — начальник сводной боевой дружины, куда входили большевики, эсеры и анархисты. Активно участвует в грабежах и убийствах. Часто живет на нелегальном положении, прерываемом кратковременными отсидками. Постоянно связан со Свердловым. В 1910 году подготавливает его бегство из тюрьмы. В 1912 году живет с женой, Троцкой X. А., в Екатеринбурге. Однако вскоре ее выселяют вместе с ребенком по месту жительства родителей в Петербург, — Сыромолотов едет вслед за ней.

В 1917 году Сыромолотов возвращается в Екатеринбург, где становится одним из главных партийных вожаков Урала, а позднее, уже в 1918 году, комиссаром финансов. В советское время занимал крупные хозяйственные посты.

Наконец, самый молодой организатор убийства — Лукоянов Федор Николаевич, двадцатичетырехлетний председатель Урал ЧК, из семьи чиновников, с юридическим образованием, любивший выступать в печати под именем Маратов. Фигура очень любопытная. С фотографии 1917 года (из фондов Пермского музея) на нас глядит совсем мальчишечка с круглыми щечками, а через два года почти не похожее лицо с жесткими чертами. В 1917 году Лукоянов — редактор газеты «Пролетарское знамя», а в 1918 году, как он сам пишет в автобиографии, «создал на Урале ряд чрезвычайных комиссий и работал… сначала председателем Пермского ГУБ ЧК (до июля 1918 года), а затем председателем Уральской областной ЧК (Екатеринбург). Был членом комиссии, судившей и руководившей расстрелом семьи Романовых». Какие же «молодецкие» подвиги мог совершить Лукоянов, если в среде таких матерых пермских боевиков, как Иванченко, Жужгов, Марков, Колпашников, Малков и Дрокин, он сумел стать главарем?!

В 20-е годы он занимает множество разных постов по линии прессы, подобно Юровскому, постоянно перекидывается с одного места на другое. Сын своего времени, по зову сердца пишет он и доносы на своих партийных товарищей, о чем особо указывает в автобиографии. «…Имел ряд конфликтов с Бухариным и его ставленниками Ципиным и Лямом. Подал 2 заявления на Бухарина в ЦК ВКГТ(б) и ЦК Союза работников печати и на ставленников его в райком ВКП(б)… Вредительское руководство „Известий“ в лице Таля отказалось использовать меня на производстве…» После прихода в Отдел печати ЦК Мехлиса Лукоянов становится редактором журнала «Мукомолье». Умер в Москве в 1947 году.

В галерее убийц видное место занимают члены оперативного руководства акцией Чуцкаев Сергей Егорович (1876–1946) — боевик и соратник Свердлова, увезенный в ГУЛАГ с поста председателя Комитета по устройству трудящихся евреев. Дидковский Борис Владимирович (1883–1938) — расстрелян. Толмачев Николай Гурьевич (1895–1919), Ефремов Михаил Иванович, Мячин (Яковлев) Константин Алексеевич (1886–1938) — расстрелян. Он — уполномоченный ВЦИК по перевозке царской семьи из Тобольска в Екатеринбург, готов был лично убить царя, в 30-е годы как чекист возглавлял группу сталинских лагерей, но и сам строил Беломорканал… Быков Павел Михайлович (1888–1953).

Теперь — непосредственно исполнители. Самой зловещей после Юровского фигурой здесь является тридцатичетырехлетний Ермаков Петр Захарович, своего рода прототип Федьки-каторжника из «Бесов». В 23 года (в 1907 году) у него три пистолета, он уже убил по крайней мере одного человека — отрезал ему голову. Его арестовывают по подозрению в убийстве, но вину берет на себя другой боевик, которого по суду присуждают к виселице. А Ермаков снова на свободе — участвует в нападениях на транспорт с деньгами, занимается вымогательством (рэкетом). Всюду за ним тянется кровавый след. В 1910 году его ссылают в Вельск. В 1917 году он сколачивает отряд для изъятия земель и имущества крупных землевладельцев, начинает первые безнаказанные расстрелы «контры». Ермакова с его отрядом направляют на подавление крестьянских восстаний: руководителей он убивает лично, о чем пишет в воспоминаниях. К моменту убийства царской семьи руки Ермакова были обагрены кровью десятков жертв. Неудивительно, что именно ему поручили уничтожение тел.

В 20-е годы Ермаков служит милицейским начальником в разных городах, а с 1927 года становится одним из руководителей мест заключения Уральской области — закономерная карьера легендарного боевика-террориста. Рассказывает, что в начале тридцатых годов он лично казнил наиболее важных лиц, приговоренных к расстрелу. Тогда было арестовано более двух тысяч руководителей области, из них примерно треть — расстреляны. Как не помочь в любимом деле!

К концу 30-х годов распоряжением свыше ему запретили выступать с рассказами о своих «подвигах». Родственники вспоминают, что где-то перед самой войной постучались люди Берии: взяли Ермакова под руки, посадили на самолет, привезли в столицу, разместили в гостинице «Москва». Не разрешили выходить, и три дня он писал воспоминания о расстреле царской семьи. Вернулся из Москвы радостным, так как не чаял остаться живым. Нравы своих соратников знал. Но язык с тех пор прикусил. Хотя, по свидетельству очевидцев, во время войны, бывало, выступал с рассказами в некоторых военных частях. Умер Ермаков в 1952 году, похоронен с почестями возле памятника Героям гражданской войны, именем его названа улица Свердловска.

О Никулине (1894 г.р.) — подручном Юровского — узнать удалось мало. Известно, что посылала его ЧК на задание в качестве сексота в Академию Генерального штаба, которая в 1918 году находилась в эвакуации в Екатеринбурге. Никулин исправно сообщал в ЧК обо всех делах. Добросовестно участвовал в расстрелах. Этим, видимо, и заслужил благоволение Юровского, умирая, тот сделал его своим доверенным лицом. В архиве я видел фотографию оба с женами на берегу моря, на курорте (дружили семьями). В 20-е годы Никулин работал начальником Московского уголовного розыска, а позднее — в коммунальном хозяйстве столицы. После войны выбирался в депутаты местного Совета. В 60-е годы записал на магнитофонную пленку воспоминания.

Активными организаторами и участниками убийства были чекисты Сахаров, Горин, Радзинский, Павлушин, начальник милиции Екатеринбурга Петров Алексей Николаевич (1886–1962). Последний, по словам родственников, сам рассказывал о своем участии в убийстве царской семьи. Вообще «жестокий был. В Вятке попов в проруби топил ночью», состоял в ВКП(б) с 1905 по 1924 год. Выбыл по собственному желанию.

Теперь иностранные наемные убийцы. Их семеро: Андреас Вергази, Ласло Горват, Виктор Гринфельд, Имре Надь, Эмил Фекете, Анзелм Фишер, Изидор Эдельштейн…

Иностранные наемники старательно отрабатывают свой паек. А после убийства, вспоминают свидетели, первыми принимаются грабить трупы.

Кроме основных участников убийства существовало еще несколько десятков подручных из караульной команды, возглавляемой Павлом Спиридоновичем Медведевым:

Стрекотин Андрей Андреевич (1891–1918), Летамин Михаил Иванович (ум. 1918), Попов Николай Иванович (р. 1894), Талапов Иван Семенович (1900 1920), Старков Иван Андреевич (ум. 1918), Зайцев (ум. 1918 / 1919), Чуркин Алексей Иванович (1897–1919?), Садчиков Николай Степанович (р. 1897), Добрынин Константин Степанович (1896–1920), Орлов Александр (1899–1932), Проскуряков Филипп (р. 1900), Подкорытов Николай (р. 1899), Черепанов-Старков Андрей Семенович (инвалид), Сабуров Александр Федорович (р. 1901), Турыгин Семен Михайлович (р. 1899), Сафронов Вениамин Яковлевич, Котегов Иван Павлович, Емельянов Федор (р. 1898), Стрекотин Александр Андреевич (р. 1897), Якимов Анатолий, Нетребин Виктор Никифорович (р. 1900), Клещеев Иван Николаевич (р. 1897).

Расскажем немного о последнем. Иван Николаевич Клещеев родился в 1897 году, учился плохо, был исключен из училища, с детства воровал, перед Февральской революцией ушел из дома под предлогом поиска работы, жил среди босяков. В конце 1917 года он уже числится в красногвардейцах по отобранию и реквизиции имущества у частных владельцев. В феврале 1918 года со своими товарищами ночью врывается в дом к своему бывшему хозяину фабрики и, размахивая револьвером, требует денег и имущества. С апреля 1918 года Клещеев служит охранником Дома особого назначения, приезжая на побывку домой, привозит разные ценные мелкие вещи, украденные у царской семьи. Напившись ходил по заводу и бахвалился среди рабочих фабрики, что женится на одной из дочерей Николая II и что если она не пойдет за него добровольно, то он силою возьмет ее. После убийства царской семьи Клещеев служил в охране интендантских складов, украл сукно и при попытке его продать попался, судили, послали на принудработы.

Большая часть охранников были выходцами из города Сысерти. Я долго задавал себе вопрос: почему именно из Сысерти?

Приехал в этот город, бродил по нему, разговаривал с жителями, копался в фондах музея. Рабочие до 1917 года жили здесь зажиточно, лучше, чем сейчас. Зарабатывали хорошо, имели справные хозяйства. Каждый рабочий двор все равно что крепость. В Центральной России такого не было. Задаю вопрос: почему все-таки сысертцы были в подручных у царских убийц? Мнутся старики, молчат, некоторым вопрос не по душе, отвечать не хотят, некоторым, вижу, совестно. «Деньгу у нас здесь здорово рабочие любили, да и в церковь редко ходили. Когда революция началась, управляющего заводом Мокроносова в Екатеринбург увезли и там расстреляли. А главное даже не в этом, — сказал мне один старичок. — А так понимаю, что их кровью повязали. Когда добровольцев скликали казнить царя, всякие блага обещали, 400 рублей в месяц, паек хороший. Но вначале никто не шел. И тогда партейные другой разговор повели. Вспомнили нашим мужикам из отряда, особенно кто поактивнее был, как они ходили крестьян подавлять, которые были с советской властью не согласны, много человек поубивали. Вот, говорили они, если вернется старая власть, придется и нам, и вам всем отвечать за эти дела, спросят: кто убивал?»

Кровью повязали — не здесь ли ответ на многие вопросы? Откровенно в этом признается Троцкий в своих дневниках. Убийство царской семьи, по его мнению, было необходимо, «чтобы встряхнуть собственные ряды, показать, что впереди полная победа или полная гибель».

Галерея убийц семьи, начавшаяся в Екатеринбурге, неизбежно выводила к Москве.