Назад Оглавление 
Вперед Сличим известия Прокопия с известиями его современника Иорнанда, епископа Равенского. Он был смешанного гото-аланскаго происхождения, из Нижней Мизии, и, очевидно, имел кое-какие сведения о народах Восточной Европы; впрочем, у него также дело не обходилось без некоторой сбивчивости и примеси древнего баснословия. Хотя под Гуннами он иногда разумеет и Болгар; но знает последних и под их собственным именем.
Перечисляя современных ему обитателей Скифии (гл. V), Иорнанд говорит о "многочисленном народе Винидов, имена которых изменяются по разным племенам и различным местам, ими обитаемым; главныя же их названия суть Склавины и Анты". Склавины, по его словам, живут от Мусианскаго озера (Балатона) до Днестра и Вислы, а на восток от них до Дуная - Анты, еще более храбрые, чем Склавины. Днепр он называет Дунаем, ссылаясь но то, что этим именем зовут его сами туземцы. Но восточную границу Антов Иорнанд определяет неверно: Днепр был их средоточием (напомним, что Прокопий полагал их соседями Утургуров на прибрежиях Метийского озера). Далее, где-то за Агацирами над Понтом он помещает жилища Булгар, к несчастию, сделавшимися слишком известными за наши грехи. "Отсюда-то воинственные Гунны некогда двойным нашествием обрушились на народы. Ибо одни из них называются Аулзягры, а другие Авиры; те и другие обитают в разных местах. Аулзягры живут около Херсона, куда алчный купец привозит дорогие азиатские товары; летом они скитаются по широким равнинам, выбирая места с обильными пастбищами для своих стад; а на зиму удаляются к берегам Понта. Что же касается до Гунугаров, то они известны по куньим мехам, которыми снабжают торговлю". Здесь мы предполагаем у Иорнанда вероятное смешение настоящих Гуннов с теми народами, которые действовали с ними заодно против любезных ему Готов. Но о каком двойном нашествии он говорит? Мы думаем, что тут надобно разуметь, во-первых, движение настоящих Гуннов, которые, соединяясь с восточными сармато-славянскими народами (упомянутыми у Аммиана Марцелина под общим именем Алан), обрушились в IV веке на Готов; что и побудило часть последних, именно Визиготов, уйти на Балканский полуостров. А второе движение, конечно, есть не что иное, как изгнание и другой части, т. е. Остроготов, из Южной России теми же сармато-славянскими народами, Антами и Болгарами, спустя около ста лет, т. е. во второй половине V века; это именно та война Кутургуров и Утургуров с Готами, которую мы встретили у Прокопия. Далее, что такое за Гунны Аулзягры, обитающие где-то около Херсона Таврического? По всей вероятности, это Гунны Утургуры Прокопия; а имя их Аулзягры (или Вулзягры?), может быть, представляет то же, только испорченное, слово Вулгары, и Равеннский епископ, конечно на основании более отдаленного места жительства, отличает их от другой ветви, которую он называет собственно Вулгарами, т. е. от Кутургуров Прокопия. Разделив Гуннов на Аулзягров и Авиров, Иорнанд потом забывает сказать что-нибудь об Авирах, а вместо них говорит о Гунугарах, богатых куньими мехами. Эти последние, не суть ли то же, что Буртасы Арабских писателей, также богатые мехами? (Напомню "бурнастыя" лисицы русских былин.)
В ином месте своего сочинения (гл. XXIII) Иорнанд возвращается к Славянским народам, которых он называет общим именем Винидов или Венетов, и говорит:
"Эти народы, происшедшие, как я сказал, от одного корня, имеют три имени, т. е. Венеты, Анты и Склавы; они свирепствуют теперь за грехи наши". Мы видели, что последнее выражение выше он употребил именно о Болгарах. Ясно, что в обоих случаях речь идет о вражде славянских народов к Готам и о тех вторжениях в пределы Восточной Римской империи Кутургуров, Антов и Славян, которые известны нам из писателей византийских. Наконец, некоторые видовые названия Гуннов (собственно Болгар), приводимые византийцами, встречаются также у Иорнанда, например; Ульцингуры (Ультинзуры Агафия) и Витугоры (Витигуры Менандра); но он не причисляет их к Гуннам, как это делают византийцы; а относит к тем немногим народам, которые оставались еще в Гуннской зависимости во время Денгизиха, сына Аттилы (гл. LIII).
Но возвратимся к судьбе Болгар по византийским источникам.
Во второй половине VI века и в первой четверти VII мы находим Кутургуров под игом Авар и вспомогательные болгаро-славянские дружины в войсках Аварского кагана. Прежнее название Гуннами и Кутургурами начинает у византийских мало-помалу заменяться другими именами. Но до какой степени еще долго не устанавливались и путались народные имена, показывают нападения на Константинополь в 626 году, во время знаменитой борьбы императора Ираклия с персидским царем Хозроем. Между тем как на азиатском берегу Боспора появилось персидское войско, с европейской стороны Константинополь был окружен полчищами аварского кагана, союзника Хозроева. По известиям Хроники Пасхальной и патриарха Никифора вспомогательные войска кагана состояли из Славян; Феофан называет Булгар, Славян и Гепидов, причем Гуннами он исключительно именует Авар; а Манасия аварских подручников называет Тавроскифами. Когда осаждавшие сделали попытку действовать на город с моря, то замечательно, что в этом случае по обыкновению выступили не сами Авары, а их славянские сподручники на своих однодеревках. Манасия говорит: "князь неистовых Тавроскифов, собрав корабли с бессметным числом воинов, покрыли все море ладьями однодеревками". Народы, осаждавшие Византию, он характеризует следующими словами: "Перс уподоблялся колючему скорпиону, свирепое племя Скифов ядовитому змию, а народ Тавроскифский саранче, которая и ходит и летает" (т. е. двигается и на суше, и на море. Ed Bon. 162). Под именем Скифов тут разумеются, по всей вероятности, Авары, а Тавроскифы, очевидно, означают Болгарские племена, жившие над самым Черным морем и привычные к мореплаванию. Заметим, что Манасия писал в XII в., когда именем Тавроскифов византийцы обозначали вообще южнорусских Славян. Патриарх Никифор, писатель первой половины IX века, следовательно живший гораздо ближе к событию, чем Манасий, говорит, что в морском сражении под стенами Константинополя славянские лодки были рассеяны; причем побито столько Славян, что море кругом окрасилось в пурпурный цвет; а между их трупов оказались многие женщины. Последняя черта совершенно совпадает с известием Прокопия, который заметил, что при вторжении в Римскую империю Гуннов (Кутургуров или Болгар), обыкновенно после их схваток с римскими войсками на поле сражения, Римляне находили женские трупы между убитыми варварами. Эти черты подтверждают, что речь идет все об одном и том же племени, являющемся в источниках под разными именами1.
1 Напомним, что по известию Льва Диакона и Кедрина Тавроскифы (Руссы), воевавшие с Цимисхием в Болгарии, также имели при себе женщин, и что между убитыми также нередко находились женские трупы.
Нашествие аварскаго кагана в 626 г. на Константинополь окончилось неудачею. По всей вероятности, этою неудачею и происшедшим затем ослаблением аварскаго могущества воспользовались Болгаре, чтобы возвратить себе независимость. По крайней мере, по известию Никифора несколько лет спустя, Куврат, вождь Гунногундуров, восстал против Авар, изгнал их из своей земли и заключил союз с императором Ираклием. Можно догадаться, что и само восстание против Авар произошло не без участия византийской политики, старавшейся всегда вооружать соседних варваров друг против друга.
Перейдем теперь к рассказу Феофана, Никифора и Анастасия о разделении Болгар и их переселении за Дунай, к тому именно рассказу; на котором до сих пор еще ученые основывают начальную Болгарскую историю1.
1Theophanis Chronographia. Ed. Bon. 545-550. Nicephori Patriarchae Breviarium. Ed. Bon. 38-40. Anastasii Bibliothecarii Historia Ecclesiastica. Ed. Bon. 179-182.
"Гунноболгары и Котраги, - говорит Феофан, - первоначально обитали за Эвксинским Понтом и Меотийским озером. В последнее впадают великая река Атель, протекающая от океана через всю землю Сарматов, и река Танаис, выходящая из Кавказских гор; а из слияния этих двух рек образуется Куфис, впадающий в Понтийское море подле Некропил у мыса, именуемого Баранья морда, там где Меотийское озеро изливается в Понт между Боспором и Фанагурией. От этого озера до реки Куфис лежит Древняя или Великая Булгария, которая называется иначе страною Котрагов соплеменников Болгар". Здесь мы видим, во-первых, очень сбивчивые географические сведения. Так Атель, т. е. Волга, смешана с Танаисом или Доном, а Куфис, т. е. Кубань (у древних и Гупанис, и Танаис) представлен результатом их слияния. Но общее указание на Кубанскую страну как на древнюю родину Болгар совершенно совпадает с известием Прокопия о первобытных жилищах Кутургуров и Утургуров.
Во времена императора Константина (Погоната?),- продолжает Феофан, - Кроват, вождь Булгар и Котрагов, умирая, завещал своим пяти сыновьям не разделяться между собою и общими силами бороться против внешних врагов. Но сыновья не исполнили его завещания, поделили отцовское наследие и разошлись в разные стороны. Старший, по имени Батбай (у Никифора Баян), с своею частью остался на родной земле. Второй, Котраг, перешел на эту сторону Танаиса; четвертый двинулся в Паннонию, где потом поддался аварскому кагану; пятый удалился в Пентаполис или Равенский экзархат. А третий брат, Аспарух, двинулся за Днепр и Днестр, и остановился на реке Онгл. Когда таким образом братья разделились, многочисленный народ Хазар покорил все земли, лежащие за Танаисом около Понта, и наложил дань на участок Батбая, которую "он платит и до сего дня".
Дальнейшие, довольно запутанные известия упомянутых писателей повествуют, что Болгаре Аспаруховы, находившиеся недалеко от Дуная, начали переходить эту реку и опустошать Мизию и Фракию. Тогда император Константин предпринял против них поход (678 г.). Но поход был неудачен, и Болгаре быстро наводнили страну между Дунаем и Балканскими ущельями, в которой и поселились, покорив жившие здесь семь славянских племен и, кроме того, племя Северян (Сербов); причем Болгаре отодвинули эти племена далее на юг и запад.
Удивляться надо тому, каким образом такие писатели, как Шафарик, не обратили внимания на очевидные противоречия между подобными рассказами и несомненными историческими фактами и даже с самими собою. Например, выходит, что только по смерти Куврата, свергшего аварское иго, Болгаре разделились и большею частью покинули свою Кубанскую родину. Следовательно до его смерти все они жили за Меотийским морем, на Кубани? Но известно, что Авары господствовали в Паннонии, Дакии и вообще по всю сторону Меотийскаго моря; а на восточной стороне его властвовали Турко-Хазары. То, что писатели IX века изображают событием нескольких лет, относя его ко второй половине VII века, есть не более как обычный легендарный прием, повторяющийся в начальной истории едва ли не всех народов. Умирающий отец завещает сыновьям жить в единении и согласии; а сыновья не исполняют завещания и разделяются - все это очевидная легенда. Она сложилась, конечно, для того, чтобы объяснить широкое распространение Болгарского народа, которого ветви к началу IX века уже простирались от Волги и Кавказа до Аппенин.
Мы видели, что Болгаре переходили за Дунай, нападали на Мизию, Фракию и доходили до стен Константинополя еще во второй половине V века; но и тогда эти походы они предпринимали, конечно, не прямо из своей древней родины, с берегов Кубани. Совокупность всех известий показывает, что Болгаре, вытеснив Остготов из Южной России, вслед за ними подвинулись на запад и заняли некоторыми своими племенами страну между Днепром и Дунаем. Следовательно, не из-за Дона, а просто из-за Дуная совершали они свои вторжения в пределы Византийской империи в течение двух столетий, от второй половины V до второй половины VII века. Они не ограничивались одними набегами; нередко вступали наемниками на византийскую службу; а иногда получали от императора земли в Мизии и Фракии, и селились там с условием защищать эти земли от внешних неприятелей1.
1 Мы видели, что уже Прокопий сообщает о таких поселениях Кутургуров. Имя это не исчезло бесследно на Балканском полуострове: по справедливому замечанию Рослера, оно доселе живет в названии Куцо-Влахов (Romaenische Studien 236). Вероятно, это племя произошло от смешения Валахов с Кутургурами под преобладанием Валашского элемента. (Они же называются Гоги.) О Куцо-Влахах см. Ионина в Зап. Геогр. Об. по отдел. энтографии. III. 1873.
Естественный, исторический ход событий приводит нас к следующему выводу относительно Болгар. Ловкая политика Юстиниана I, породившая взаимные раздоры и междоусобия князей, и наступившее затем аварское иго задержали на некоторое время их переселение за Дунай. Но в первой половине VII века в среде Болгар, живших около Дуная, по-видимому совершился поворот к объединению под одним княжеским родом. Обыкновенно такое объединение возникает под давлением иноплеменников, а Болгар в то время, кроме Авар, теснили надвигавшиеся из Азовских степей новые кочевники-завоеватели в лице Угров. Является сильный князь Куврат, которому и удалось свергнуть аварское иго. Вслед за тем Болгаре возобновляют свое стремление за Дунай, и во второй половине VII века значительная их часть поселяется в Мизии и Фракии, где она находит некоторых своих соплеменников, успевших поселиться там ранее, а также некоторые другие славянские роды, очевидно слишком слабые, чтобы противостоять такому наплыву. Следовательно, это была только эпоха окончательного утверждения Болгарского народа на южной стороне Дуная, после того как этот народ уже долго жил на его северной стороне и высылал от себя дружины в Мизию, Паннонию, Иллирик и даже за Адриатическое море. С удалением Болгар на запад по смерти Куврата легенда связывает и подчинение Приазовских их родичей Хазарам. Но мы знаем, что Болгаре-Утургуры, по известию Менандра, уже во второй половине VI века подпали зависимости от Турок, именуемых потом Хазарами. В рассказе Феофана обратим особое внимание на то, что участок Батбая "до сего дня платит дань Хазарам" (мы говорим участок Батбая, а не сам он, как свидетельствует буквальный смысл, приписывающий Батбаю таким образом полуторастолетний возраст). Отсюда ясно, что во время этого историка, т. е. в первой половине IX века, еще существовали Болгаре в своей древней родине около Азовского моря и что они еще находились под Хазарским игом. Это свидетельство для нас важно по отношению к Азовско-Кубанским Болгарам, о которых будем говорить в другом месте (по поводу вопроса о Тмутраканской Руси).
Надеюсь, мы достаточно обнаружили недостаток критики со стороны европейской ученой историографии, повторяющей о расселении Болгар сомнительные известия писателей позднейших, без согласования их с писателями более ранними. Теперь обратимся к другим сторонам помянутой теории, т. е. к доказательствам этнографическим и филологическим.