Идея военных поселений и ее выполнение

Проектами военных поселений у нас стали заниматься еще в период, предшествовавший Отечественной войне. Император Александр заинтересовался примером прусского ландвера Шарнгорста, где солдат благодаря строго проведенной территориальной системе не отрывался от места родины, оставался связанный с бытом и дешево обходился казне. Эту немецкую идею решено было осуществить в русских (вдобавок гатчинских) условиях, и в 1809 году в Климовицком уезде Могилевской губернии был поселен Елецкий мушкетерский полк. Крестьяне деревень, отведенных для поселения, были высланы из насиженных мест в Новороссию (большинство их погибло в дороге). Начавшаяся в скором времени война с Францией помешала продолжению этого опыта.

По окончании войны мысль о военных поселениях всецело завладела Государем. Он видел в этом главное дело своего царствования, верное средство увеличить в несколько раз силу армии благодаря приросту осолдаченного населения при сокращении в то же время расходов на содержание вооруженной силы. Возможность для солдата оставаться хлебопашцем, заниматься привычными полевыми работами и жить с семьей должна была, по мнению Александра I, совершенно смягчить тяжесть 25-летней суровой солдатской службы, улучшить быт солдата и обеспечить его существование по окончании службы.

В 1815 году возвратившийся из заграничного похода Елецкий полк был водворен на места своих поселений, и было решено приступить к организации таковых в большом масштабе в Новгородской губернии. Против этого мероприятия энергично возражали старшие военачальники во главе с Барклаем де Толли, Дибичем и Аракчеевым, видевшие, что это повлечет за собой расстройство и ослабление боеспособности войск. Аракчеев на коленях умолял Александра не заводить поселений: Государь, Вы образуете стрельцов! Однако все представления их по этому поводу остались тщетными. Александр I был непреклонен и категорически заявил, что поселения будут устроены, хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова.

Устройство поселения решено начать с Высоцкой волости, населенной раскольниками, — осенью 1816 года туда был двинут гренадерский графа Аракчеева (Ростовский) полк. Указ о военных поселениях состоялся 9 июля 1817 года. Опыт могилевских поселений Елецкого полка был использован, и коренное население положено не выселять, а оставить на местах, влить в войска, военизировать. В черте военных поселений не было оставлено ни одного частного имения — все помещичьи усадьбы подверглись принудительному отчуждению.

Главным начальником всех военных поселений империи был назначен граф Аракчеев, взявший на себя тяжелый крест и с усердием, как всегда, принявшийся за осуществление высочайшей воли. Поместье Аракчеева — Грузино сделано центром поселений Новгородской губернии, куда был двинут Гренадерский корпус в составе 3 дивизий (18 пехотных полков и 3 артиллерийские бригады).

Одновременно с поселенным в Новгородской губернии Гренадерским корпусом было поселено в губерниях Могилевской и Витебской 6 пехотных полков, а в Малороссии 16 кавалерийских, составивших 4 поселенные кавалерийские дивизии 2 кирасирские и 2 уланские (в губерниях Слободской, ныне Харьковской, Екатеринославской и Херсонской). Начальником этого последнего — Южного округа — был назначен генерал граф Витт{22}.

Пехотные полки были в составе 4 батальонов: 2 действующих, 1 резервного и 1 поселенного; кавалерийские — имели 6 действующих эскадронов, 3 резервных и 3 поселенных. Под поселения полка отводилась волость.

В поселенные батальоны и эскадроны назначались местные жители. В хозяева лучшие нижние чины, прослужившие не менее 6 лет, и те из местных жителей от 18 до 45 лет, что имели собственное хозяйство. Остальные жители именовались помощниками хозяев и назначались в резервные батальоны и эскадроны, а оставшиеся за укомплектованием этих последних — в действующие, откуда соответственное число солдат переводилось в другие полки.

Поселенное население обязывалось таким образом комплектовать полк всеми способными к службе людьми. Государство брало на себя содержание и подготовку к службе детей военных поселенцев. По достижении 7-летнего возраста мальчиков отбирали в батальоны кантонистов, где они оставались до 12 лет. От 12 до 18 лет кантонисты отпускались помогать родителям по хозяйству, а с 18 становились в строй на 25 лет. Эти батальоны кантонистов скоро стали настоящей язвой военных поселений. Обращение с детьми там было бесчеловечным, и, чтобы задобрить начальство, матери и взрослые сестры кантонистов жертвовали своей женской честью.

По достижении 45 лет военные поселенцы переводились в категории инвалидов.

* * *

Жизнь поселенных войск и осолдаченного населения не замедлила сделаться невыносимой. Тяжелые земляные работы, сооружение зданий, осушка болот, постройка дорог, мостов, плотин в болотистой и нездоровой местности истощали людей, способствуя высокой заболеваемости и смертности. К середине 20-х годов смертность в ряде округов стала превышать рождаемость. День военного поселенца был расписан до последней минуты, повседневная жизнь его семьи регламентирована до мельчайших подробностей — вплоть до обязательных правил при кормлении грудью детей, мытья полов в определенные часы и приготовления одних и тех же кушаний во всех домах. Женщины, например, не смели рожать детей дома, а, чувствуя приближение родов, обязаны были являться в штаб. Читая подобные правила, не знаешь, чего здесь больше — глупости или бессердечия. За малейшее проявление частной инициативы в хозяйстве, за пустячное отступление от предписанного казенного шаблона назначались несоразмерно суровые наказания. В военных поселениях стали истребляться целые возы розог и шпицрутенов.

Рота занимала 60 домов — связей, выстроенных по одному образцу и распланированных в одну линию. Нижний этаж занимало 4 семьи поселенцев (по две на каждую половину дома, имевшие общее хозяйство); верхний отводился под постой холостых солдат действующих батальонов, обязанных помогать хозяевам в работах. Перед домами проходила шоссированная улица, по которой, однако, разрешалось проезжать лишь начальству и проходить пешим. Повозки поселенцев на эту показную дорогу не пускались.

Сразу же по учреждении поселений и насильственной ломке русского крестьянского быта на казенно-прусский образец пришлось усмирять волнения осолдаченных крестьян. Особенно болезненно переживали эту ломку раскольники. Прибавь нам подати, — молили новгородские крестьяне Государя, — требуй из каждого дома по сыну на службу, отбери у нас все и выведи нас в степь, мы охотно согласимся, мы и там примемся работать и будем жить счастливо, но не трогай нашей одежды, обычаев отцов наших, не делай всех нас солдатами. Эта челобитная, подобно всем остальным, не дошла до Александра. Волнения эти иногда переходили в открытый бунт — остались памятны так называемая Ясеневская кампания (усмирение новгородских раскольников) и Чугуевская бойня{23} в июне 1819 года, когда было засечено шпицрутенами 70 человек.

Служба офицеров в поселениях была крайне тяжела. Постоянный надзор за частной жизнью сказывался в офицерских семьях особенно тягостным образом. Офицер нес здесь ответственность за все — и за строй своей части, и за ее полевые работы, и за скотину, и за птицу, что являлось уже совершенно не офицерским делом. Высокие сравнительно оклады жалованья привлекали к службе в поселениях беднейших офицеров, безропотно сносивших грубое обращение злоупотреблявших этим обстоятельством начальников. Офицеры пытались уходить тогда в 1824 году последовал указ — своего рода Юрьев день — запрещавший перевод офицеров из военных поселений куда-либо, кроме опять-таки военных поселений. Целая категория русских офицеров была таким образом закрепощена.

Все работы в поселениях, полевые либо домашние, производились обязательно лишь по приказанию начальства. Плохо разбираясь в тонкостях сельскохозяйственного дела, офицеры отводили душу в строевых учениях. От зари до зари затянутые в мундиры и штиблеты мужики тянули носки на плацу, а сено тем временем мокло под дождем и хлеб осыпался на корню… Хозяйства этих новгородских и могилевских крестьян, и так бедные, пришли благодаря устройству поселений в полный упадок.

Обучение касалось исключительно сомкнутого строя — шагистики и ружейных приемов. Стрельбе в цель в военных поселениях совершенно не обучали, предельным достижением был показ заряжения в те три недели в году, когда учение производилось с порохом, то есть со стрельбой холостыми зарядами. Обучаться боевой стрельбе гренадерам пришлось уже под огнем противника, когда их корпус пошел в 1831 году на Польшу.

В отношениях начальников с подчиненными господствовал полный произвол вплоть до женитьбы и выдачи замуж по жребию. Всякого рода хищения, казнокрадство и взяточничество развились до невероятных размеров. В 1842 году, например, по причине этих злоупотреблений пришлось закрыть казенные конские заводы при южных кавалерийских поселениях (тамошнее начальство сдавало в строй худших лошадей, а лучшими барышничало в свою пользу).

Вообще же в поселениях все было устроено только напоказ (Аракчеев обращал все внимание на внешнюю сторону, граф Витт просто не интересовался этим делом){24}. Дома содержались в образцовом, педантичном порядке, но печи на кухнях запрещали топить, дабы частым употреблением не портить оных; дороги поражали благоустройством, но по ним запрещалось ездить, мосты были сколочены на диво, но поселенцам приказывалось объезжать их вброд. Обходя дома новгородских поселений, Император Александр Павлович умилялся благополучию поселенцев, находя в каждой избе на столе жареного поросенка, и не подозревал, что этого поросенка задворками переносили из дома в дом, тогда как поселенцы которую уже неделю сидели на пустых щах. Очковтирательство существовало, конечно, и в русской армии (как и во всех других армиях), но до той поры имело характер, так сказать, эндемический. С эпохи же военных поселений оно было у нас возведено в систему и наложило характерный и печальный отпечаток на всю нашу военную жизнь до севастопольского периода.

* * *

С восшествием на престол Императора Николая I Аракчеев ушел на покой, и главным начальником военных поселений был назначен граф Клейнмихель{25}. Новгородские поселения переданы в ведение командира Гренадерского корпуса князя Шаховского{26}, Херсонские — оставлены у Витта (обоим им присвоены права командира отдельного корпуса). Могилевские и Витебские поселения на севере, Слободские и Екатеринославские на юге образовали отдельные отряды поселенных войск. Из поселенных кавалерийских дивизий образованы III и V резервные кавалерийские корпуса.

В 1831 году Россию и всю Европу посетила доселе неизвестная повальная болезнь, характеризовавшаяся молниеносным распространением, сильными мучениями больных и очень высокой смертностью. Врачам она была знакома и раньше понаслышке под именем азиатской холеры, но причины ее и способы лечения были им неизвестны. Старые, испытанные против чумы и различных гнилых горячек средства — устройство карантинов, оцепление зараженных местностей рогатками, окуривание проезжающих на больших дорогах — оказывались совершенно недейственными. Народ заволновался, обвиняя, как водится, в отравлении дохтуров и начальство. Беспорядки произошли по всей России — в Петербурге холерный бунт был сразу усмирен лично Государем. Стоя в коляске во весь свой богатырский рост, Император Николай Павлович скомандовал бунтовавшей на Сенной площади толпе: На колени, мерзавцы! Шапки долой! Эффект этих громовых слов был поразительный. Большое количество смутьянов Северо-Западного края и столичной черни было выслано в рабочие батальоны и направлено в военные поселения Новгородской губернии.

Расквартированные там войска Гренадерского корпуса находились в Польском походе. В поселениях оставались лишь резервные и поселенные батальоны и кантонисты, то есть как раз недовольные своей участью осолдаченные крестьяне. Азиатская гостья не миновала и тех благословенных мест, поселенцы стали умирать — и это оказалось последней каплей, переполнившей чашу…

В начале июля месяца{28} рабочие батальоны с резервными и поселенными войсками отбывали лагерный сбор в районе Старой Руссы. Разговоры питерских фабричных о том, как это они дубьем и кольями выгнали холеру, сильно подействовали на психику наряженного в мундиры серого люда — и 10 июля вспыхнул бунт рабочих батальонов, перекинувшийся затем 16-го числа и на поселенцев 1-й гренадерской дивизии. Толпы бунтовщиков разгромили Старую Руссу, зверски расправляясь с лекарями и офицерами. Свыше 100 человек этих последних было замучено насмерть (среди убитых был и начальник лагерного сбора — генерал Леонтьев), сотни других избиты, арестованы и спасены от смерти лишь быстротой усмирения бунта энергичным подполковником Эйсмондом с батальоном екатеринославских гренадер.

Расправа с бунтовщиками была сурова, но вместе с тем это раскрыло Государю (лично прибывшему 25 июля на место бунта) всю действительную и неприкрашенную картину жизни и быта поселенных войск. Свыше 3000 бунтарей выслано по этапу в Кронштадт (в том числе 10-й рабочий батальон в полном составе), 2500 были прогнаны сквозь строй (150 — насмерть), все были отданы в сибирские и оренбургские батальоны.

8 ноября 1831 года состоялся высочайший указ о переименовании Новгородских военных поселений в округа пахотных солдат. Округа эти больше не считались принадлежащими полкам, поселенные батальоны и роты расформированы и наименованы волостями и селами, жители переведены на крестьянское положение, быт их изъят из ведения начальства, они опять могли вести хозяйство и строиться по своему желанию (связи отведены под постой войск). Рассолдаченное население несло рекрутскую повинность на общих основаниях (желающие могли определяться не в очередь на 15 лет вместо 25). Детей больше не отбирали в кантонисты, куда подлежали отдаче лишь дети нижних чинов действительной службы. В бывших округах 1-й гренадерской дивизии оставлены лишь поселенцы 1-го карабинерного полка, единственного, не принявшего участия в бунте, и особенно благонадежные люди других полков, а также прослужившие свыше 20 лет.

Пахотные солдаты были в общем приравнены к казенным крестьянам, но обязывались 3 дня в неделю работать на общественную пользу, заготовляя хлеб и фураж для расквартированных в их округах войск.

В 1832 году в южных поселениях эскадроны были отделены от действующих и резервных и подчинены начальникам дивизий, а в 1836 году и вовсе изъяты из ведения военного начальства. В том же 1836 году в округа пахотных солдат были обращены военные поселения Могилевской и Витебской губерний{27}.

По посещении Кавказа Николаем I в 1837 году там решено было учредить военные поселения в областях, смежных с непокорными горскими племенами, селить там семейных солдат и дать им наделы по 15–20 десятин и различные льготы, аналогичные в общем таковым же пахотных солдат. Сыновья их по достижении 20 лет становились в строй кавказских полков. Атмосфера Кавказской армии всегда была чужда доморощенной пруссачине, мертвящему шаблону и очковтирательству — и эти поселения, разумно и целесообразно организованные, явились надежной защитой от горцев. Постепенно они были причислены к кавказским казачьим войскам.

Когда Император Александр II вступил на престол, он упразднил батальоны кантонистов и отправил одного из своих флигель-адъютантов полковника Столыпина ревизовать округа пахотных солдат. Столыпин нашел население этих округов совершенно обнищавшим, так как для обслуживания нужд расквартированных там войск требовалось такое количество земли, что на собственное обзаведение оставалась либо неудобная земля, либо совершенно недостаточные участки. Тогда в 1857 году состоялся указ об упразднении округов пахотных солдат, чем окончательно искоренено это сорокалетнее зло.

* * *

Так закончилась прекрасная мечта Александра I облагодетельствовать русскую армию устройством ее на прусский образец. Система Шарнхорста (знаменитая Krmpersystem), безусловно, имела свои достоинства, но необходимым условием для ее осуществления был короткий срок службы, как то имело место в ландвере отнюдь не 25 лет, как то было у нас. Прусский же ландверман два месяца в году был солдатом, но солдатом настоящим, не отвлекаемым от военных занятий никакими хозяйственными нуждами, а остальные 10 месяцев был крестьянином, но опять-таки настоящим крестьянином, не обязанным маршировать под барабан за плугом, а живущим в своем отцовском доме и занимающимся хозяйством, как то сам найдет целесообразным. У нас же военный поселенец не был ни тем, ни другим поселяемый солдат переставал быть солдатом, но не становился крестьянином, а осолдаченный землепашец, переставая быть крестьянином, настоящим солдатом все же не становился. Эти люди были как бы приговорены к пожизненным арестантским ротам: с 7 лет — в кантонистах, с 18 — в строю, с 45 — в инвалидах. Они не смели отступить ни на йоту от предопределенного им на всю жизнь казенного шаблона во всех мелочах их быта, их частного обихода. Перенимая пруссачину, мы перепруссачили. Немецкая идея, пересаженная шпицрутенами в новгородские суглинки и малороссийский чернозем, дала безобразные всходы (и еще более безобразные результаты получатся затем от пересаживания на русскую почву немецкого материализма и немецкого марксизма).

Император Александр и его советники, наверное, очень удивились, если бы им сказали, что идея военных поселений, скопированная ими на Западе и прививавшаяся ими с таким насилием над природой русского человека, существует уже в России испокон веков — притом в естественном, самобытном, вполне подходящем для русских условий виде. Для этого им только стоило обратить свои взоры вместо Запада (куда они упорно смотрели) на Юго-Восток. И они увидели бы, что это их новое слово, это содружество меча с оралом было давно — ив идеальной степени — осуществлено казачеством. К чему было вводить каторжный режим для сотен тысяч русских людей, калечить их души и тела псевдозаграничными хомутами и намордниками, когда те же военные поселения были уже давно осуществлены под именем станиц тут же у нас в России? Учреждение поселений на Кавказе на казацкий образец и полный их успех показали жизненность этой идеи, коль скоро она сообразуется с русскими национальными особенностями и условиями.

Как это ни покажется невероятным, но вопрос этот не пришел тогда никому в голову — так было сильно слепое и безрассудное преклонение перед иноземщиной и до того владела умами вечная наша Мекка и Медина — потсдамская кордегардия.